Облако возмездия - стр. 44
Позже, успокоившись и утихомирив сердце до того, что его биение в груди слышалось ему, как стук в пустой ночной комнате, гулко, редко и неузнаваемо, он лежал, прижавшись к теплому боку Евы, и наблюдал, как, подхватив, несет их полноводная река жизни. Уносит неведомо куда. Тайна собственного предназначения завораживала, но не пугала ничуть, поскольку, знал, пока он в этом потоке, ничего плохого с ним не случиться. Было так сладостно, отдаться течению на волю и ждать, гадать, предвкушая, куда же оно его вынесет.
Спать не хотелось, ибо то состояние, в котором он пребывал, было лучше, выше и круче любого сна. Ведь если он плыл по течению, то плотом, его поддерживавшим на потоке, было, как ни крути, прекрасное тело Эвелины Висбальдовны. Эва лежала на спине, закрыв глаза, распущенные волосы разметались по подушке. Она глубоко дышала, грудь размеренно вздымалась, следуя велению колебаний увлекших их волн и струй. Феликс прижался к ней боком, прильнул к плечу щекой. Он обнял ее, и в оправе ладони его распахнутой упокоилась жемчужина – ее правая грудь. Ускользающая нежная тяжесть. Он чувствовал пальцем основание ее соска, большого и маслянистого, как финик, и старался не шелохнуться, чтобы неосторожным движением не нарушить его едва устоявшегося покоя. Потому что не хотел нарушить и своего покоя тоже. Потому что, стоило ему только представить, как он взбирается, чертя подушечками, немея кожей, на плоскую в пупырышках вершину, как кружится по ней в задумчивости, как соскальзывает вниз, зажимает сосок между пальцами и слегка теребит, замечая, как тот поддается в ответ, наливается и твердеет, тут же и сам начинал возбуждаться. А возбуждаться ему пока еще не хотелось. А хотелось вот так, плыть по течению, погружаться в нежность и ждать наступления момента, когда чье-нибудь желание не пробудит ответное желание, и все вновь станет возможно.
Еще он подумал, что происшедшее между ним и Эвелиной, обычная, в общем, история. Такие истории ежедневно и еженощно происходят тысячами в гостиницах по всему миру, между одинокими по жизни или оказавшимися в одиночестве временно и почувствовавшими себя покинутыми мужчинами и женщинами. И все же, все же, случившееся не было совсем уж обыденным, поскольку, он чувствовал, будет иметь продолжение. Каким оно будет, неизвестно, но он явно видел тонкие нити, протянувшиеся из сейчас – в потом, в туманную даль будущего.
Словно почувствовав его сладостное томление, его, быть может, смятение и неуверенность, Эвелина, повернув голову, поцеловала в висок и сказала тихо, в самое ухо:
– Ты был прекрасен.
– Но?..
– Без всяких но.
– Хорошо. Ты тоже. Прекрасна и восхитительна. Он хотел поспрашивать ее про Дролова, удалось ли ему затмить его в качестве любовника, но почувствовал, что это будет и мелко, и пошло, и просто лишне. Вместо этого попросил: – Расскажи мне про сестру, про Нину. Нет, не так: расскажи про вас, двух сестер.
– Что ты хочешь узнать?
– Я хочу услышать вашу историю. Ведь Мянь-гора – это вы, без вас ее нет, я правильно понимаю?
– Наверное, так и есть.
– И про собаку. Я ничего не знаю про собаку.
– Хм, про собаку… То есть, ты хочешь знать абсолютно все.
– Ну, так, по ходу.
– А напомни, на каком рубеже истории ты остановился.
– На дальних подступах. Знаю только, что на поросшей хвойным лесом Мянь-горе укрывается нечистая сила. Ну и это вот, знаменитое: чтоб тебе Мянь-гора приснилась!