Облако возмездия - стр. 25
– На зорьке надо, на зорьке, – посоветовал господин Клер. – И на живца.
– Думаете?
– Знаю, этсамое. Сам ловил недавно. Правда, в другом месте.
– Вот, в другом месте и ловля другая. Но живец у нас на всякий случай тоже есть.
– Это правильно. Надо все иметь и все пробовать. Сегодня может на одно брать, а завтра на другое.
– Золотые слова! Я тоже их часто повторяю. А вы, собственно, кто такие? Зачем пришли? Чем могу служить?
– Мы, собственно, пассажиры. А теперь неожиданно оказались, простите, узниками на вашей станции.
– В каком смысле?
– В прямом. Наш вагон, вагон-люкс, между прочим, зачем-то отцепили от поезда и, этсамое, загнали в тупик. Нам ничего не сказали, мы ничего не знаем. Форменный информационный вакуум вокруг нас образовался. Борисфен Нифонтович развел руками, показывая, как трудно все понять и объяснить.
– И что вы хотите?
– Как, что хотите? – вспылив, вмешался в разговор Нетрой. – Объяснений хотим, как минимум. А в целом – желаем ехать дальше. И немедленно.
– Прямо немедленно? Серьезная заявка. Только я ничего про ваш вагон не слышал, – покачал седой головой начальник станции. – Да вы не волнуйтесь так, сейчас все выясним. Не выпуская «мыша» из рук, начальник подошел к отдельно стоявшему в противоположном от знамени углу столу и нажал клавишу селектора. После гудка сказал в микрофон: – Дролов, зайди ко мне. Потом повернулся к посетителям и, как мог, успокоил: – Вот, слышали? Сейчас сюда придет диспетчер, от него-то мы все и узнаем.
Через несколько минут дверь распахнулась, впустив в кабинет мужчину лет тридцати пяти. Вошедший был в железнодорожной тужурке и форменной фуражке, ловко сбитой на затылок, из-под козырька флагманским вымпелом маячил роскошный кучерявый чуб. Вообще, мужчина, этот самый Дролов, похоже, был из казаков: вздернута бровь, острый глаз, орлиный нос, тонкий ус. Красавец, да и только. Одно беда, роста низкого, где-то метр пятьдесят пять, – и то с фуражкой, как определил наш писатель. Зато плечи имел широкие, руки-ноги сильные и масластые, да и в целом, так сказать, кость крепкую. Кулаки одни чего стоили. Характера, как оказалось, казачок был весьма дерзкого, в порядке, видимо, компенсации недостатка стати.
– Евгений Викторович, чего звали? – от порога с претензией выступил Дролов. – Что так срочно? А то у меня там, на пульте, запарка.
– А, Елистрат, входи! – не обращая внимания на задиристый тон подчиненного, отвечал начальник станции. – Объясни-ка мне, что там у нас происходит?
– А что у нас происходит? Ничего не происходит. Все, как положено.
– Вот, пассажиры говорят, что их вагон от поезда отцепили.
– Какие пассажиры? – Елистрат оглянулся через плечо. – Эти что ли? Судя по всему, вид гостей его не впечатлил. – Ничего экстраординарного, – сообщил он начальнику спокойным тоном. – Все по плану.
– То есть, таки отцепили?
– Никто его не отцеплял. Сам отцепился. Автоматически.
– Как так? Что ты мне ту втираешь, не пойму? Что значит, автоматически?
– Да я не втираю, Евгений Викторович. Это все происходит в порядке эксперимента. Ну, вы знаете, наша дистанция участвует. Мы же передовые, вот и знамя переходящее стоит. У вагона этого набежало 15000 часов наезда, или, по другому, 625 суток в пути. Дальше ему ехать нельзя без профилактического ремонта. Или хотя бы осмотра. Тут наше депо простаивает без работы – вот вам работа. Раз – и отцепили. В смысле, автоматически.