Облако возмездия - стр. 13
Он еще полежал какое-то время, на спине, закинув руки за голову, пытаясь удержать за газовый шлейф ускользающий сон, прислушиваясь попутно к проявляющейся реальности, но внешнее пространство было совершенно тихо. Тишина породила тревогу, тревога подарила беспокойство, и тогда он окончательно проснулся. Еще бы, с такой подружкой не поспишь. Тем более, с двумя. Восстав на ноги, он потянулся до хруста в позвоночнике, потом раздвинул занавески на окне и выглянул наружу. Там он увидел не много, лишь несколько станционных путей, из-за которых картинка была похожа на тетрадный лист в линейку. И, чуть поодаль, венчающим лист рисунком – ясно видный в утренних сумерках выбеленный штакетник какого-то бесконечного забора, купы деревьев за ним и, еще дальше, темную громаду большого, трехэтажного, должно быть, похожего на школу дома. Весь пейзаж, смазывая контуры, покрывала легкая дымка тумана. Ага, утро, светает, подумал Феликс. И похвалил себя за наблюдательность.
С нарастающим грохотом по одному из путей пронесся поезд. Взломал пространство, вломился в него и пропал в проломе, преследуемый оторвавшимся от него, сбоящим в погоне стуком колес: тук-тук, тук-тук, тук-тук-тук-тук.
«Пропускаем кого-то, что ли?» – подумал Феликс хмуро. Подобное предположение вызывало у него неудовольствие и отторжение, поскольку пропускать вперед себя кого-бы то ни было, он не любил. С какой стати? Накинув пайту, он вышел из купе. Коридор был пуст, свет в нем не горел, и вообще, вагон казался бы покинутым, если бы из дальнего купе не доносился чей-то храп. Нетрой поежился от внезапной забористой прохлады, а, может, больше от этого, пробравшегося вместе с холодком в теплые пределы чувства покинутости. Он застегнул молнию под подбородок и, передернув плечами, прильнул к окну.
По эту сторону от вагона пейзаж был такой же скудный и невразумительный. Какой-то склад прямо напротив, пакгауз чуть в стороне, железнодорожная рампа. Серые, выгоревшие на солнце деревянные сараи. Глубоко внизу поросшая жестким бурьяном земля, значит, стояли они не у перрона, а на каком-то запасном пути. Хорошо, если не в тупике, подумалось почему-то.
Он, прижимаясь лбом к стеклу, чтобы видеть дальше, посмотрел в одну сторону, в другую. Далеко позади, виднелся пешеходный мост над путями, а за ним станционные, очевидно, строения. Что за станция такая? Конечно, ни разглядеть отсюда названия, ни, тем более, угадать не было никакой возможности.
Позади, со стороны купе, пронесся очередной поезд. Нетрой подумал, что если кто и может объяснить, что происходит, почему они пропускают вперед себя всех подряд, так это проводница. А заодно неплохо было бы и чаю испить. Или кофе. Да, пожалуй, лучше все-таки кофе.
Он вернулся в купе, взял со стола вчерашний стакан в подстаканнике и, позвякивая ложечкой, прошел в купе проводников. Коридор был узковат для его широких плеч, зато давал возможность ощутить свою если не огромность, то значительность, и в этом он усматривал несомненный плюс. Если ты такой большой, этим следует гордиться, а не стыдиться, пытаясь сжаться и сузить плечи. Нет, любое пространство можно раздвинуть, а стену подвинуть плечом. Чаще фигурально, а иногда и реально. Он гордился и при случае любовался своим размером. Жаль, в пустом коридоре никто не мог этого оценить.