Обещаю, больно не будет - стр. 26

— Ну и чего ты на меня так смотришь? Думаешь, я тебе голову откушу?

— Ты можешь, — прошептала я и судорожно выдохнула, понимая, что всё это время не дышала.

Ну ещё бы, встретить здесь и сейчас Марту Максимовскую я совсем не ожидала. Да и, если по-честному, не хотела этого делать более никогда в своей жизни. Эта девушка ассоциировалась у меня со слезами и болью. Я смотрела на её стервозно красивое лицо, а видела лишь галдящую толпу из той гимназии, которая насмехалась надо мной. Издевалась. И заставляла резать волосы.

— Знаешь, — Максимовская обошла меня по широкой дуге, окинула критическим взглядом с головы до пят, а затем зачем-то приземлилась рядом на скамейку, закидывая ногу на ногу и принимаясь вещать, — это становится плохой традицией, Истомина.

— Что именно? — я чуть отсела от неё на лавке, но Марта тут же придвинулась ко мне вновь и усмехнулась.

— Твои слёзы, — кивнула она на моё лицо, и я тут же принялась стирать солёную влагу со щёк.

— Какое тебе до них дело?

— Похудела так сильно, — будто бы не слыша меня, проговорила Марта. — Глисты завелись, что ли? Или всё по Басову сохнешь?

Эта фамилия в одну секунду пробила огромную дыру в моей ментальной броне. Я по кирпичику выстраивала её месяцами, а теперь бах — и всё. Я вновь эмоциональная калека.

— Бабка перестала закармливать как на убой, — зачем-то объяснила я, стараясь потушить боль в сердце.

— Я по тебе скучала, Истомина, — внезапно огорошивает меня Максимовская и, закидывая руку мне на плечо, вдруг притягивает к себе и по-свойски треплет.

Я тут же отбиваюсь и смотрю на неё исподлобья.

— Ты это чего?

— Сбежала, да? — игнорирует мой вопрос Марта. — Завидую. Я бы тоже сбежала, да отец не позволил. Пришлось доучиваться в гимназии и каждый божий день лицезреть, как Аммо лижется с очередной влюблённой в него дурой.

— Ты ждёшь сочувствия? — пытаюсь я встать на ноги, но Максимовская резко хватает меня за руку и тянет назад.

— Я же тебе тогда посочувствовала.

— Тобой двигала жажда мести, Марта.

— И она тоже, — кивает девушка и мы замолкаем.

Меня начинает лихорадочно потряхивать и знобить. Наступил адреналиновый откат. Ладони затряслись, и я зажала их между коленей, вперивая взгляд в никуда.

— Истомина? — Максимовская по непонятным мне причинам продолжает сидеть рядом, зачем-то полностью копируя мою позу.

— Слушай, ты никуда не опаздываешь?

— Ничего, подождут. Ты мне лучше скажи, почему опять рыдаешь. Из-за общаги? Сгорело что-то важное, да?

И чего она ко мне привязалась? Я перевела на девушку усталый взгляд и зачем-то начала говорить, хотя подсознание ещё скребло призрачное подозрение, что Максимовская просто решила поразвлечься за мой счёт. Рваный всхлип вырвался из горла, и подбородок предательски задрожал, хотя я и не обратила на это никакого внимания, начиная свою историю. Зачем? Наверное, просто хотела хоть кому-то выговориться. Пусть даже и своему врагу. Больше ведь было некому.

— Что ж, Марта, давай я тебя развлеку. Жаль, конечно, что попкорна у меня нет, но ты уж не обессудь. Итак, начнём с самого начала. Мать увезла меня доучиваться в посёлок, но не для того, чтобы я смогла спокойно окончить школу и поступить в вуз, а для того, чтобы сплавить меня в монастырь до конца дней моих.

— Ох, ты ж... блин...

— Дальше я сбежала и поступила сюда. А потом у бабки случился инсульт и мать решила, что лучше я буду для неё персональной сиделкой, чем монахиней. А когда узнала, что я поступила на бюджет, то вовсе не обрадовалась, а просто выгнала меня из дома. И мне бы выдохнуть, да не могу. Общежитие сгорело, и мне больше негде жить, потому что денег нет даже на еду. Ну как, нравится тебе моя история, Марта?