Обещание - стр. 26
Несколько мгновений Марион сражалась со своим гневом и горечью, пытаясь вызвать в себе хоть каплю христианского сострадания к молодой девушке, которая теперь на всю жизнь останется изуродованной. Делала она это, однако, вовсе не из добросердечия, а из лицемерного страха перед высшими силами, которые могли наказать ее за подобные мысли и отнять у нее Майкла. Это, конечно, было чистой воды суеверием, поскольку Марион почти не верила в Бога, но из этого все равно ничего не вышло. Она продолжала ненавидеть Нэнси всей душой.
– Я, кажется, велел тебе отдыхать! – произнес рядом с ней сердитый голос, и Марион быстро обернулась.
На ее лице появилась усталая улыбка – доктор Викфилд, или попросту Вик, был личным врачом Марион; он пользовал ее на протяжении многих лет и был хорошо осведомлен о состоянии здоровья своей богатой пациентки.
– Ты что, никогда не слушаешь, что тебе говорят, Марион?
– Нет, особенно если я этого не хочу. Что там с Майклом? Есть какие-нибудь новости?
И, озабоченно нахмурившись, она полезла за новой сигаретой.
– Да и куришь ты многовато. – Доктор Викфилд неодобрительно хмыкнул. – Что касается Майкла, то я только что его посмотрел. Состояние стабильное, и я уверен, что он выкарабкается, надо только дать ему время. То, что случилось, было серьезной встряской для всего его организма, но...
– Я тоже подверглась серьезной встряске, когда узнала об аварии. – Марион немного помолчала, вертя в пальцах незажженную сигарету, и врач сочувственно кивнул. – Ты уверен, что не будет никаких последствий в смысле... – Она запнулась, потом тряхнула головой и решительно закончила: – Я имею в виду сотрясение мозга, Вик. Я должна знать правду.
Викфилд потрепал Марион по руке и уселся на подоконник рядом с ней. Городок за их спинами купался в последних лучах солнца и был так красив, что его можно было снимать для пасхальных открыток.
– Я уже говорил тебе, Марион, что, насколько это известно современной медицине, для мальчика все должно пройти бесследно. Многое зависит от того, как долго он будет оставаться в коме. Но я пока не вижу никаких оснований для беспокойства.
– И все равно я боюсь, Вик...
Эти простые слова были так нехарактерны для Марион, что врач удивленно вскинул на нее глаза. Только сейчас ему открылись такие стороны характера его пациентки, о существовании которых он даже не догадывался.
Марион выдержала его взгляд.
– Что с девчонкой? – спросила она, зажигая сигарету и глубоко затягиваясь, и Викфилд машинально кивнул. Перед ним снова была та Марион, которую он хорошо знал – сильная, жесткая, решительная, не знающая ни страха, ни сомнений.
– Да, в общем-то, ничего серьезного. – Викфилд пожал плечами. – Она в сознании, но... Мы мало что можем для нее сделать. У нее легкий ушиб головы; со временем, она, безусловно, оправится, но ускорить этот процесс мы не можем и не должны. Что касается ее лица, то тут дело намного сложнее. В стране есть только один или два человека, которые смогли бы провести восстановительную операцию подобной сложности. От лица практически ничего не осталось: кости раздроблены, нервы и мускулы превратились в лохмотья, а глаза уцелели только чудом.
– Зато она сможет увидеть, какой она стала!
Эти слова были сказаны таким тоном, что доктор Викфилд с осуждением взглянул на нее.