Обернись!.. Часть третья - стр. 26
– А Старшая? – ухватилась за соломинку отчаянной надежды. – Она не может помочь?
– На это тебе ответит только она сама. Амари, мне, действительно, пора. Ты остаешься или отправляешься к Зинаиде?
– К Зинке. Я приду завтра? Можно?
– Нужно. Сейчас иди. Светлых дней, Амари.
– Светлых дней, Орбикаэлли-а-ша.
Уже почти на выходе меня догнал ее голос, чуть звенящий то ли от волнения, то ли еще от чего-то:
– Амари, Дар очень изменился?
Хороший вопрос. Проблема только в том, что я практически не знаю… не помню, каким Алдариэль был.
– Наверное, я не знаю. От того, что вспомнила… Алдар повзрослел, у него грустные глаза и смеется он редко, но это понятно. А мне все равно, какой он. Лучше его нет.
– Иди, девочка. И приходи в любое время. Если меня не будет, подождешь, дом тебя пропустит.
«Ауди» честно стояла на том же самом месте, папа с дочкой весело и азартно спорили на какую-то архитектурную тему, на минуту отвлеклись на мое появление, уточнили, что все нормально и можно ехать, и продолжили дискуссию. Мне это было только на руку, просто слушать, смотреть и убеждаться, что моя подруга все та же привычная и знакомая Зинка, а не злобный монстр. Пока доехали до их дома, я окончательно успокоилась.
Просьбу приютить меня на несколько дней даже не дослушали, по общему мнению всей семьи Зиминых-Терниковых это само собой подразумевалось.
Ночью Зинка еще немного поприставала с вопросами об Аршансе. Я какие-то мгновения колебалась, стоит ли рассказывать ей о нем в свете последних новостей, но решила, что если Старшая, а в том, что звонки от имени Ребекки Ивановны на самом деле исходили от нее, я была почти уверена, считает, что можно, то не мне с ней спорить.
Заснуть не могла долго, прокручивала в голове разговор с королевой, ругалась на себя, что местами откровенно срывалась и вела себя не слишком разумно, выглядеть в глазах мамы Алдариэля неуравновешенной и недалекой совсем не хотелось, вспоминала Аршанс, тосковала, десятки раз дотрагивалась до пульса и слушала такой родной голос Тайрина, он казался единственной реальной ниточкой, связывающей меня с миром, где осталась мое сердце. Флэарри в эту ночь ко мне не приходила.
Неугомонный Иван Егорович все-таки потащил меня в клинику на профессиональное обследование. Приятная дама почтенного возраста долго меня расспрашивала, осматривала, изучала медицинскую карту. Часть вопросов оказалась совершенно неожиданной, о детских фантазиях, о прочитанных книгах и любимых героях, об отношении к противоположному полу и отдельным его представителям, о моем идеальном представлении этих самых представителей. Я делала честные глаза и честно изображала гибрид бальзаковской женщины с тургеневской девушкой. Заработала диагноз с очередным непроизносимым и незапоминаемым названием, рекомендации покоя и положительных эмоций, тут же вспомнила, как Огненный обеспечивал их Алдару, длинный рецепт на какие-то препараты, немедленно изъятый Иваном Егоровичем, и минут десять ожидания под дверью кабинета, пока специалисты вели консилиум без присутствия пациента. Интересно, если все это мне выкатили в ответ на вполне адекватное поведение и на основе одного паникерского звонка Зинки, то чем бы все закончилось, расскажи я правду? Сразу заперли бы в палате с мягкими стенами? А если бы я продемонстрировала свой фирменный способ лечения телесных повреждений, добровольно заперлись бы в соседней?