Обернись!.. Часть четвёртая - стр. 41
– Светлых дней, Алдариэль. Мила, это…
– Я вижу, – просветление у неё, что ли, наступило или наоборот, но тон стал совершенно спокойным и деловым. – Здравствуй, принц. Извини, за небольшой инцидент. Никакого вреда причинить не собиралась, немного ошалела от радости. Милария. Милария фер Анижа.
– Здравствуй, Милария. Светлых дней…
– Юташириэль, – представила эльфа женщина.
– Светлых дней, Юташириэль. Объяснять, что мы его забираем, не нужно?
– Объяснять – нет, забирать – да! – она хлопнула в ладоши. – Юташ, одевайся.
Одевайся? На вот то, что у него вместо спины? Я подёргала Алдара за руку:
– Давай я немножко его…
– А ему не требуется. Он в порядке, не волнуйся.
В порядке? Это уже слишком! Я понимаю, забота обо мне и всё прочее. Но не до такой же степени! Парню ещё в повозке по морозу трястись фиг знает сколько.
– Алдар! Ты…
– Это иллюзия, Арри, ничего нового на нем нет. Так ведь, Милария?
– Естественно. Не думаете же вы… – оскорбилась она и вздохнула. – Естественно, думаете. Да, всё правильно. Для всех так и есть. Это не важно. Будете уходить, имейте в виду, на всех деревьях – «паутина» под ««невидимкой»», срабатывает на приближение, на кустах – «сон», завязан на прикосновение, к воротам не суйтесь, там целый букет и сигналки, с забором, думаю, разобрались, раз сюда попали.
– Хороший арсенал, – оценил Алдариэль. – На кого заготовлен?
– На придурка моего, чтобы выйти не мог, когда напьётся. Мне проблемы с соседями не нужны. Зараза, как услышал! Юташ, к стене. А вы – в угол, вон туда, подальше. Вас прикрыть или сами?
– Сами.
– Давайте. Ни во что не лезьте. Я его уведу, минут десять подождите и уходите. Юташ, ты обещал, не забудь.
– Помню. Спасибо за всё, Мила.
– Ты знаешь, Юташ. Прощай.
Мы перебежали в дальний угол, Юташириэль сбросил уже надетый свитер, стал лицом к стене, намотал цепи на руки, Милария вооружилась кнутом и пристроилась рядом. В дверь вломился верзила, сфокусировал мутный взгляд на эльфе, осклабился:
– Красиво ик! Теперь ик я.
Женщина, отшвырнула кнут подальше, обвила руками его шею, капризно проныла:
– Я устала. И ты устал. Пойдём баиньки.
– Нет, ик – икал он на каждом слове до омерзения противно. – Ему ик мало. Я ик добавлю. Ему ик полезно.
– Ты уже добавил. Устал. Пойдём, мой грозный тигр, – её тон из капризного стал игривым. – Или останешься без сладенького. Хочешь сладенького, тигрик?
Эльф сжал цепи и уткнулся лбом в стену. Верзила полез ей под юбку.
– Здесь, ик. Хочу ик здесь.
Милария оттолкнула его.
– Оставайся, а я ухожу. Найду другого тигра.
Она пошла к двери, откровенно покачивая бёдрами, он издал звук, видимо, призванный изобразить рычание, и поплёлся следом. Дверь захлопнулась.
Юташ отпустил цепи, ударил кулаком в стену. Заговорил, не поворачиваясь:
– Мы тридцать два года вместе. И тридцать лет она его вот так уводит. Чтобы меня не тронул. А сделать ничего не можем, я ему принадлежу. Пока Мила не появилась, шкура зарастать не успевала. Как у него объект не шёл или он напивался, так сразу сюда. Сука, талантливый архитектор ведь, по его проектам полгорода построено, и всё через мою спину. А с ней у нас как-то сразу получилось, сперва просто помогала, чем могла, а потом… Год его истериками изводила, чтобы ей подарил. Не согласился. Во всём ей уступал, а тут упёрся. Тогда она вот это придумала. Изображать, что сама уже на мне оторвалась. Когда трезвый, он понимает, что лишнего нельзя, добить может, а как напьётся, уже безразлично, не остановить. Только на секс поддаётся. И всё рвётся чтобы при мне, как догадывается о чём-то. И, что самое интересное, он её любит, действительно, любит. А она меня. Вот такой заворот. Всем плохо, и ей хуже всех. Его жалеет, злится, но жалеет. За меня боится. Из-за себя страдает, что стареет, а я это вижу.