Объект 9 - стр. 21
– Вы устали, – снова заговорил Осокин. – Но, прежде чем отпустить вас отдыхать, я должен убедиться, что вами никто не управляет. Наденьте, пожалуйста.
Он открыл чехол и протянул мне металлический обруч, с обеих сторон которого находились два небольших прямоугольных контейнера белого цвета. И, поймав недоверие в моих глазах, объяснил:
– Это ИМП – медицинский аппарат транскраниальной магнитотерапии, немного перенастроенный для наших нужд. Для вас он абсолютно безопасен, а вот у того, кто захочет залезть в вашу голову, вызовет очень неприятные ощущения. Настолько неприятные, что он захочет убраться оттуда как можно быстрее.
– Как он работает?
– Выделяет импульсное магнитное поле определенной частоты. Оно стимулирует синаптическую передачу и ускоряет проходимость нервного импульса в головном мозге. А также создает резонансное воздействие с частотами функционирования центральной нервной системы.
– И эти… видения прекратятся?
– Ненадолго. – Осокин грустно улыбнулся и снова протянул мне ИМП.
Я взял обруч, надел его на голову. От прикосновения к коже холодного металла по задней стороне шеи побежали мурашки.
– Максимум, что вы почувствуете, – уточнил Осокин, – легкое головокружение, возможно тошноту. Но потом станет легче.
Он закрепил ИМП на моей голове, чтобы устройство сидело плотнее, и начал обратный отсчет:
– Три, два, один. Включаю.
Мир перед глазами едва заметно качнулся, потом все пришло в норму. Я не чувствовал физического дискомфорта, но страх и тревога за сестру и племянников не отпускали. Как они? Что, если я действительно причинил им вред? Наконец Осокин выключил ИМП, снял его и снова уточнил, как я себя чувствую.
– Я отведу вас в комнату отдыха, – сказал он, когда я заверил его, что со мной все в порядке. – Пока разместим вас там – до тех пор, пока не найдем решение…
– Сколько это займет времени?
– Сколько потребуется, – пожал плечами Осокин. – Сейчас вам опасно находиться вне стен института. Вы можете причинить вред себе и другим людям.
– Но что здесь происходит? – Я чувствовал, как усталость постепенно берет свое, тело наливается тяжестью, но разум не хотел уступать слабости, настойчиво требуя хоть каких-нибудь объяснений.
– Это очень долгая история, Кирилл, – вздохнул Осокин. – И я не имею права разглашать секретную информацию. Все, что я могу сделать для вас – дать временное убежище и помочь справиться с последствиями нейровзлома.
– А моя сестра и племянники? Они живы? С ними все в порядке?
– Боюсь, я не знаю ответа. – Лицо Осокина помрачнело, он словно разом прибавил несколько лет. – И по этой причине я сам уже полтора года не видел свою семью. Но вы можете выбрать ту реальность, в которую хотите верить. По крайней мере, я так и поступил.
Он отвел меня на второй этаж и оставил в комнате, больше похожей на больничную палату, чем на жилое помещение. Узкая кровать с металлической сеткой под давно видавшим виды матрасом, маленький двустворчатый шкаф, письменный стол и стул. Зарешеченное окно забрано пыльными серыми занавесками. Однако унылый вид комнаты настолько точно соответствовал моему внутреннему состоянию, что я почувствовал себя как дома.
Осокин ушел, пообещав вскоре вернуться и показать мне, где располагаются столовая, туалеты и душевые. Выходя из комнаты, он достал из кармана рацию и, включив ее, спокойно произнес: