Об одном и том же - стр. 56
Я не имею никакого медицинского образования. Более того, у меня вообще нет ничего, что могло бы служить основанием для получения хоть какого-либо диплома. В своём самом первом литературном произведении – романе века «Дела адвоката Монзикова» есть на стр. 5 такие строки: «По профессии я – слесарь-сантехник и за перо взялся впервые. В результате перестройки заработки стали нерегулярными, часто шальными. Да и клиенты пошли не те. Приходишь в квартиру, а там такое… Иногда даже не поймёшь, зачем вызывали. Случаи, когда начинаешь путать туалет с ванной или кухней стали типичны в моей профессии. Уже нет у "новых русских" привычных туалетов, нет убогих ванночек и кухонек до 5 м². Часто, очень часто, на вызовах к клиентам приходится надевать тапочки и слова "пожалуйста", "извините", и всякую другую ерунду употреблять вместо мата, т. е. через слово.
Я в жизни кем только не работал. Был и электриком, и плотником, и даже медбратом, хотя образование – 8 классов. Время теперь такое, что даже депутаты, не говоря уж о…»
Вообще, если честно, то все истории, все герои взяты из жизни без прикрас и без преувеличения. Некоторым персонажам частично или полностью изменены имена и фамилии, а некоторым, и их, наверное, большинство, такой чести не представилось.
Описывать атмосферу больницы непросто, а инфекционной – ещё сложнее. И если эти описания опустить из повествования, т. е. просто убрать, то исчезнет значительная часть правды и достоверности, описание тогда будет больше походить на простые статистические данные какой-нибудь справки или отчёта, что, на мой взгляд, просто недопустимо.
Во всех больницах существует режим посещения больных и передачи продуктов, лекарств, каких-то вещей, предметов. И в Клинической инфекционной больнице им. С.П. Боткина тоже был свой жёсткий режим, но в условиях пандемии и всеобщей паники администрация и медперсонал решили прекратить сношения пациентов и медперсонала с внешним миром. Никаких передачек, никаких контактов. Ка-ран-тин! Строжайшая изоляция.
В палате № 19 стояли четыре видавшие виды металлические кровати. Тумбочек было 2 шт. А ещё в палате было 6 электро-розеток и четыре металлических стула, на которых сверкали инвентарные номера, нанесенные дрожащей рукой (на века) белой краской. В дальнем углу комнаты стояла обычная вешалка, а в предбаннике находились отдельные туалет и ванная. Предбанник был на две палаты. Вероятно, проектировщики максимально спланировали удобства инфекционного отделения, где большая часть палат компоновалась по указанной схеме. Палаты разряда «полулюкс» были рассчитаны на две койки, а в «люксовской» палате стояла одна кровать. Наличие/отсутствие лишней тумбочки, стола, стула – кардинально общей картины не меняли, поскольку отделка интерьера, размер палаты – всё было стандартным, согласно медицинским возможностям и практике, сложившейся десятилетиями. Окна в палатах не открывались и режим проветривания помещений предполагал открытие всех дверей, и всё!
Хотя нет, не всё. Дважды в день приходила санитарка с ведром и шваброй и мыла пол. А ещё после завтрака каждая из палат подвергалась кварцеванию. На потолке были стационарно закреплены кварцевые лампы, которые включались и выключались самими больными по требованию медперсонала.