О выделенном мышлении и до-мышлении. Опыт странного мышления. Часть III - стр. 4
Любое выделенное мышление и даже «мышление о самом мышлении»7 – это всегда какое-то явленное упрощение, которое не может приблизиться к тому, что происходит на самом деле. Но при этом через такое «выделенное мышление» удается взаимодействовать с происходящим, то есть другой слышал вас, он что-то и как-то понимает и может адекватно взаимодействовать с вами, то есть «выделенное мышление», через которое происходит обращение, в другом обращается в тот первоисточник, из которого возникает выделенное мышление.
«Выделенное мышление» – это особый инструмент, который позволяет так же взаимодействовать со средой, создавать различное, и это различное очень значительно, то есть оказывается, что если и «выделенное мышление» – это упрощение, и это не то, что происходит на самом деле, то все же почему-то присутствует какая-то «адекватность взаимодействия», и это не исключает и какой-то «неадекватности». Такая «неадекватность» может иметь различное упрощенное мышление о себе, то есть какие-то схемы упрощения о ней, но, возможно, за ней тоже есть нечто очень сложное.
Как в таком значении понимать математику, логику в виде явленных чистых форм мышления? В каком-то смысле после оценки возможностей математики как чистого мышления могут возникать мысли о необходимости отбросить мысль о каком-то «выделенном мышлении» и «чего-то за ним»8 и принять вот такое мышление, допустим, «обычную логику» в виде вот этого единственного мышления, которое точно показывает, как существует мышление в том его «не явленном первоначальном виде», в виде происходящего, и это также касается и широкого происходящего, но после всех попыток как-то опереться на такое мышление и понять все происходящее все это опять оказывается почти бесполезным.
То есть в виде выделенного мышления математика позволяет создавать значительные инструменты взаимодействия с происходящим, но при этом в итоге это только упрощение происходящего, потому что оказывается, что для создания «теории происходящего» приходится создавать какой-то ино-язык, какую-то «схему происходящего», и эта схема не является математикой, а является каким-то особым выделенным мышлением, какой-то «теоретической физикой», которая, конечно же, взаимодействует с остальным выделенным мышлением, с языком в целом и разным, что есть в языке, и самое главное, с тем, что за ним, до него и происходит в каком-то происходящем значении.
В таком же ключе может быть понята и логика, и формальная, и другая, в каком-то смысле это какое-то выделенное мышление, это какой-то способ «упрощения мышления», «конкретизации каких-то аспектов» явленного мышления. Но это все не позволяет создать «тотальную теорию мышления», то есть приходится прибегать к каким-то «гносеологиям», которые есть «теории явленного мышления», но никакая «теория познания-сознания», никакая эпистемология не может вскрыть того, что находится за явленным мышлением.
Разговоры о таком происходящем ино-мышлении могут быть, сюда можно отнести мысли Юнга о таком, но что есть такие мысли на самом деле? Такие мысли о том находящемся за ино-мышлением становятся чем угодно, иногда такое «выделенное мышление» – это просто какая-то негативность, какая-то выдумка, какая-то бесполезность. И опять же дилемма в том, что «выделенное мышление» как-то взаимодействует с тем, что за ним, но «определить» его не может. Такое «за мышлением», возможно, не бессознательное, не…, а это нечто абсолютно неопределимое в формате выделенного мышления, и взаимодействие с ним как-то происходит, но выдавать такое взаимодействие за определение – это тоже бесполезность.