Размер шрифта

О ты, последняя любовь... (сборник) - стр. 8

О лебедь чистый, твоего —

И чистой, как ты сам, одело

Тебя стихией божество.

Она, между двойною бездной,

Лелеет твой всезрящий сон —

И полной славой тверди звездной

Ты отовсюду окружен.

1828–1829

«Ты зрел его в кругу большого света…»

Ты зрел его в кругу большого света —

То своенравно-весел, то угрюм,

Рассеян, дик иль полон тайных дум,

Таков поэт – и ты презрел поэта!

На месяц взглянь: весь день, как

об лак тощий,

Он в небесах едва не изнемог, —

Настала ночь – и, светозарный бог,

Сияет он над усыпленной рощей!

Декабрь 1829 – начало 1830

«В толпе людей, в нескромном шуме дня…»

В толпе людей, в нескромном шуме дня

Порой мой взор, движенья, чувства, речи

Твоей не смеют радоваться встрече —

Душа моя! о, не вини меня!..

Смотри, как днем туманисто-бело

Чуть брезжит в небе месяц светозарный,

Наступит ночь – и в чистое стекло

Вольет елей душистый и янтарный!

1829 – начало 1830

«Как океан объемлет шар земной…»

Как океан объемлет шар земной,

Земная жизнь кругом объята снами;

Настанет ночь – и звучными волнами

Стихия бьет о берег свой.

То глас ее: он нудит нас и просит…

Уж в пристани волшебный ожил челн;

Прилив растет и быстро нас уносит

В неизмеримость темных волн.

Небесный свод, горящий славой звездной

Таинственно глядит из глубины, —

И мы плывем, пылающею бездной

Со всех сторон окружены.

Не позднее первых месяцев 1830

КОНЬ МОРСКОЙ

О рьяный конь, о конь морской,

С бледно-зеленой гривой,

То смирный, ласково-ручной,

То бешено-игривый!

Ты буйным вихрем вскормлен был

В широком божьем поле;

Тебя он прядать научил,

Играть, скакать по воле!

Люблю тебя, когда стремглав,

В своей надменной силе,

Густую гриву растрепав

И весь в пару и мыле,

К брегам направив бурный бег,

С веселым ржаньем мчишься,

Копыта кинешь в звонкий брег

И – в брызги разлетишься!..

1830, не ранее марта

^{>Завтрак путешественников на почтовой станции.}

^{>Литография К. Кальмана. 1825 г.}

Тютчев, казалось бы, настолько акклиматизировался в Европе, что почти не вспоминает о России… Лишь настойчивые просьбы родителей, которым не терпится увидеть невестку и внучек, заставляют его выписать отпускную подорожную не на блаженный Юг, а на почти позабытый Север…

«Здесь, где так вяло свод небесный…»

Здесь, где так вяло свод небесный

На землю тощую глядит, —

Здесь, погрузившись в сон железный,

Усталая природа спит…

Лишь кой-где бледные березы,

Кустарник мелкий, мох седой,

Как лихорадочные грезы,

Смущают мертвенный покой.

Конец мая 1830,

По дороге из Мюнхена в Россию

^{>Эл. Тютчева, первая жена поэта.}

^{>Миниатюра И. Шелера, 1830-е годы.}

Старикам Тютчевым пришелся по сердцу выбор сына; немецкая невестка была трогательна в своей преданности мужу, светский Петербург также благосклонно отметил романтическую, в духе времени и моды, внешность госпожи Тютчевой.

УСПОКОЕНИЕ

Гроза прошла – еще курясь, лежал

Высокий дуб, перунами сраженный,

И сизый дым с ветвей его бежал

По зелени, грозою освеженной.

А уж давно, звучнее и полней,

Пернатых песнь по роще раздалася,

И радуга концом дуги своей

В зеленые вершины уперлася.

Июль – август 1830

БЕЗУМИЕ

Там, где с землею обгорелой

Слился, как дым, небесный свод, —

Там в беззаботности веселой

Безумье жалкое живет.

Под раскаленными лучами,

Зарывшись в пламенных песках,

Оно стеклянными очами

Чего-то ищет в облаках.

То вспрянет вдруг и, чутким ухом

Припав к растреснутой земле,

Чему-то внемлет жадным слухом

Страница 8

На следующую страницу