О творческих крысах - стр. 4
Кстати, это предположение видимо ближе к истине. Потому что начальник упомянул про упорно ползущие откуда-то слухи, что виноват всё-таки шофёр КРАЗа. Что он чуть ли не прицельно, лоб-в-лоб спихнул в кювет вихлявшую по дороге легковушку.
Я потом долго размышлял об этой загадочной истории. И в конце концов, чтобы успокоить себя, даже додумался о некоем ореоле, тёмном облаке, якобы увиденном мной над головой убийцы. Однако, цифру «четыре», представить в ореоле я тогда не смог. Как ни старался, Это я точно помню.
Поделиться этой фантастической историей я решил только потому что всё в ней при желании можно было бы проверить. Представим, что в те времена некто решил бы зафиксировать случившиеся события. Тогда документы выглядели бы так. Первый протокол: один вошёл, другой отпрянул. С подписями. Второй факт: отпрянувший произнёс про убийцу. И тоже автограф: с моих слов записано верно. Третий документ: рассказ начальника. Можно было бы оформить и четвёртое свидетельство: мои показания, что до встречи с шофёром я ничего о нём не слышал и раньше его не встречал. И даже проверить меня, хоть тогда, хоть сейчас, я не боюсь, на детекторе лжи.
Однако случаются у людей, да и со мной бывали, и другие истории, которые зафиксировать невозможно. Это то, что происходит в голове: разные видения, озарения, встречи с духами, общение с барабашками, с космосом, голоса. О некоторых из них рассказывать можно. Даже психиатрам. О других опасно. Народ считает, что особенно рискованно распространяться про голоса. Потому что все остальные байки психиатры ещё как-то терпят, но узнав о голосах, тут же отправляют человека в дурку. А там и в смирительную рубашку могут укутать, если пациенту порядки местные не понравятся, и к кровати примотать. Про уколы я уж не говорю. Это само собой. Всего истыкают. Народ считает, что даже историями про зелёных человечках с психиатрами поделиться вроде как позволительно – там у половины санитаров и врачей у самих перед глазами такие фигурки шныряют – но голоса это сразу диагноз.
Поэтому следующий мой рассказ тоже будет не о том, что роилось когда-то у меня в голове, и что никакими протоколами, свидетельскими показаниями и очными ставками зафиксировать невозможно, а о реальных событиях, которые произошли со мной, но объяснения которым с точки зрения здравомыслия, диалектического материализма и марксистско-ленинской философии нет.
Был май, вторая половина месяца. Наступало и почти наступило уже то благословенное для города время, когда солнце забирается высоко над горизонтом и сверху «льётся прямо с крыш». И заглядывает ненадолго в глубину отсыревших и продрогших дворов-колодцев, чтобы согреть заждавшиеся его лучей гранитные плиты, тумбы, булыжники мостовой, стены домов, асфальт. И они впитывают эти лучики, чтобы хранить потом воспоминание об их тепле до следующего года, когда снова неслышно и осторожно начнёт бродить по улицам и переулкам холодного северного города долгожданное, короткое лето.
В тот день в издательство привезли тираж. Книжка была хорошая, «Царствование императора Николая 11» Ольденбурга, репринт с эмигрантского белградского издания, но тяжёлая, изданная на добротных материалах. И пока не нашли жилконторщика, включившего за подачку узкий, медленный, гудящий и грохочущий железом лифт, мы, издательские, намучались, таская пачки на пятый этаж высокого старинного дома. Подождать подключения лифта не вышло, торопил шофёр. Он поставил фуру вроде бы правильно, где разрешено, но всё-таки центр, Загородный у Пяти углов, рядом с парадной остановка троллейбуса, и шофёр боялся, что гаишники, если увидят, будут привязываться и штрафовать.