О мастерах старинных 1714 – 1812 - стр. 13
Заскрипели в уключинах весла, двинулись галеры. Уходил Петербург со шпилями, прямыми дымами, показался Котлин с одинокими деревьями на плоских берегах: здесь фрегаты пошли на буксире лодок. Пошли еще тише.
Заря розовела, начал дуть ветер. Оживали фрегаты, развертывались на них розовые от восхода паруса.
Быстрее пошли галеры. На них тоже подняли на помощь гребцам паруса.
Уже полсуток стонали весла. Прохладный ветер дул в весельные дыры. Отблески волн сверкали, дымчато отражались на стенах трюма.
– Нажмите, братцы! – говорил Батищев. – Не на турку работаем. Или вас не щами кормят?
Солдаты в зеленых кафтанах, в алых, надетых по случаю морской сырости плащах-епанчах, закинутых на плечи, садились на смену галерникам.
Под веслами рвалось в куски море.
Двадцать лет воевала страна.
Гребли солдаты, гребли колодники, ослушники, стрельцы-бунтари, раскольники, ябедники, нетчики, провинившиеся купцы, самовольные лесорубы, монахи и иной народ, покорный и непокорный, неустающий народ.
Скоро сутки, как шли через море на парусах и веслах. Шли за миром. Шли на Швецию, зная, что могучий английский флот может напасть на суда.
Вот уже засинел берег Швеции.
– Нажмите, братцы! – говорил Батищев. – Пора кончать. Завоевались шведы. У меня, может, дома щи стынут… Дайте-ка я сам сяду за весло.
Снял Батищев синий мундир и нажал на валек руками и широкой грудью.
Не только волей Петра шли – нажимали на весла солдаты, ослушники, нетчики.
Гребла бродячая и оседлая, домовитая и любящая гулять, неутомимая Россия.
Бледные волны Балтийского моря пересеклись синими следами галер, и стало оно похожим на множество волнующихся по ветру андреевских флагов.
Восемнадцатого июля караульные шведские суда увидели русских у своего берега, и в тот же момент в легком сумраке северной летней ночи закраснели по всему берегу свитые с дымом сигнальные огни.
В узких фиордах было совсем тихо; приставали русские к пристаням, срубленным из доброго соснового леса, хватались руками за мокрые сваи, бережно подводили галеры.
– Здравствуйте, шведы! – сказал Батищев. – А лес у вас вроде как у нас, смолой пахнет.
На берегу, в тумане, стоял звонкий, высокий сосновый лес.
Налаживали помосты, выкатывали на руках артиллерию, выводили коней, кони фыркали, нюхали землю, радостно ржали.
В лесу кто-то стрелял.
Вдруг огонь побежал неширокой волной по хвое, покрывающей землю; огонь охватывал деревья, взбегал вверх по красно-лиловой коре, на ветках обращался в белку с красным огненным хвостом и начинал прыгать с сосны на сосну. За лесом стояли дома, сложенные из валунов, добрые каменные хлева, мрачные кирхи и лежали мощеные дороги.
Конница прошла через тихие деревни.
Вот они, шведские шахты, шведские заводы, вот их водяные колеса, вот и домны, похожие на башни, вот шлюзные ворота, похожие на ворота крепостные!
Удар был нанесен в самое сердце Швеции. Люди, которые торговали железом во всем мире и, чтобы лучше торговать, добивались мирового владычества, теперь теряли свои заводы.
А в тылу лодки ходили между шведским и русским берегом через море, как через речку, увозя в Россию оружие и железо.
Шведы ждали – английский флот соединится с шведским и пойдет против Петра, – но царь громил их берега не колеблясь.
Шведы отправили к Ревелю свои корабли. У острова Наргена, с которого видны высокие ревельские башни Вышгорода и торговые суда, спрятавшиеся у стен крепости, шведы встретили англичан и вместе начали обстреливать остров. Обстреляли остров и сожгли на нем баню и избу.