О любви (сборник) - стр. 37
– Зачем? Мне не нужно. Если будет – конечно даст. Но если б и понадобилось – я не хочу брать у него, это… нехорошо…
Лариса сощурила длинные глаза:
– Если женщина для мужчины что-то значит – он рад для нее на все и с деньгами не считается. Надо знать, с кем имеешь дело. Просьба о деньгах – прекрасная проверка чувств.
Совет был неприятен: презренные уловки!.. Но – верен… Валя разыгрывала в воображении сцену: срочно продается, скажем, фирмовая куртка. А отдаст – постепенно, со стипендии, отдаст.
В Дом журналистов, место престижное, для посвященных, Игоря пускали без пропуска, здороваясь: знали. Потягивая внизу в баре кофе, Валя, невольно кося по сторонам, где обычные на вид люди запросто разговаривали о публикациях и командировках, спросила как можно небрежнее, ввернув в удобную паузу:
– Кстати, ты не мог бы немного одолжить мне?
– Сколько? – улыбнулся он готовно.
– Ерунда. Сотни две. (Улыбка его стала резиновой.) Даже полторы.
Игорю казалось, что он ничем не выдает себя.
– Прямо сейчас?
– Если можно – завтра.
Вот оно. Лариса права. Девочка рассматривает его как дойную корову. Не удержалась. Раз у него машина, раз она ему нравится – деньги и подарки разумеются сами собой.
С оттенком внутреннего презрения (ожидал, ожидал подобной просьбы) шутливо вздохнул:
– У меня нет столько в наличности.
Она как бы не придала значения ответу:
– Ну, может быть, снимешь со сберкнижки.
Откуда она знает про его сберкнижку? Да и много ли там…
– Какие сбережения у нищего аспиранта, – вздохнул он.
– Мне казалось, ты такой бережливый, организованный, – протянула Валя, подпуская нотку разочарования. – Я бы могла взять у родителей, но они и так на меня тратятся.
«Но незачем посвящать их в мои траты», – перевел он ее слова.
Ему хотелось смягчить ситуацию, спустить на тормозах, но Валя вперилась испытующе – внутренняя неловкость нарастала.
– Ты не бойся – я отдам, – произнесла она сакраментальную фразу, пахнущую ледяным насмешливым леденцом.
«Значит, если б мне понадобились деньги, пришлось бы вот так унижаться, и после длительных раздумий и взвешиваний он бы осчастливил золотым дождем на сумму в двести деревянных. И не чувствует, что сейчас получит в рожу свой поганый журналистский кофе!»
Когда двое не понимают друг друга – непонимание взаимно.
«Значит, она уже считает естественным располагать моими деньгами? Дает понять, что не тратить больше, чем было, на такую заметную девочку – фи? Или – намек, что такая сумма сделает ее покладистей? материальный эквивалент ее благосклонности? Да, раз богат, родители не нищие, – что ж будущей родственнице не пользоваться деньгами?»
Он опасался и вызвать презрение, и поступить неверно, и поссориться; сыграл, как всякий нерешительный человек:
– Завтра принесу, – и легко расслабил улыбку.
– А… триста сможешь? – наиграла она.
– Конечно, – проглотил он.
Сомнения ее рассеялись: конечно, откуда у него столько при себе! На миг вновь почувствовала себя влюбленной, глаза ее сказали об этом. Он щедр, добр, бескорыстен, даже не спросил ее ни о чем.
Выражение ее глаз как раз укрепило Игоря в подозрениях. Она даже не считает нужным скрывать, что рада деньгам и за деньги согласна любить его. Презренье, государь, презренье! Мелкая шантажистка, динамщица, хищная плотвичка.
Результатом мучительных размышлений явился назавтра компромисс в сто рублей.