О любви (сборник) - стр. 31

– Это как? – удивилась жена.

– Профессия: сутенер, – объяснила дочка.

– Это где?

– У них, у них, у них, – сказал Звягин. – У нас сами бегут и проходят на спецработу по конкурсу. А там мужчины соблазняют девушек, причем выбирая самых красивых, и затем продают их в публичные дома.

– При ребенке!!

– Здоровая нравственность педагога оскорблена, – поддержал ребенок. – Ты это к чему, пап?

– Что существует набор профессиональных приемов, воздействующих на психику, душу, тело и прочее. Им платят с головы – они торопятся – у них конвейер! Так неужели нормальный парень, который жизнь готов положить ради своей любимой, не сможет влюбить ее в себя? Не верю.

– А разлюбить тоже можно заставить?

– И раз в сто проще, чем полюбить.

– А может, – здраво рассудило младшее поколение, – как раз надо помочь ей добиться удачи с тем, кто ей нравится? Почему ты берешь на себя ответственность решать?

– А кто ж ее на себя возьмет? Кто-то должен. С Богом вопрос туманный. Провидение слепо (если допустить, что оно есть). Ну, за неимением более высоких инстанций, вмешиваюсь я. Или ты полагаешь, что течение дел надо скорее предоставлять слепой фортуне, нежели твоему сравнительно зрячему отцу?

– Но твой мальчик – не сутенер, он любит ее, – вздохнула жена. – Он не сможет хладнокровно рассчитывать и действовать!

– Рассчитываю я, – бездушно сказал Звягин. – А действовать он сможет – й-я сказал! Никуда не денется, иначе шею сверну!

Ничто так не похоже на истину, как тщательно продуманная ложь, доступная по форме. Такая ложь более походит на истину, чем сама истина.

Игорь пошел в атаку на мираж, услужливо нарисованный ему и совершенно понятный; ах, да кто ж из влюбленных не атаковал миражи.

Малейшая ошибка и фальшь в начале любви особенно пагубны: искажение проекта и кривизна фундамента здания сводят на нет всю дальнейшую работу, даже добросовестную: чем больше надстраиваешь, тем вернее рухнет.

Звягин просчитал ситуацию с бесстрастностью арифмометра.

Игорь через неделю начал тяготиться взятым на себя обязательством видеть Валю ежедневно: любовь, как известно, не терпит обязательств – охота пуще неволи.

Лариса, новая закадычная подруга влюбленных – но каждого по отдельности! (о комедия, старая, как мир!) – вела свою партию, как опытный пулеметчик – свинцовую строку, отвоевывая свой кусок счастья. И спать она ложилась теперь в настроении ровном и прекрасном, засыпала без седуксена, и сны видела цветные и с музыкой.

Игорь же отходил ко сну строевым шагом, твердо спланировав следующий вечер: кафе, кино, гости, книга в подарок и разговор о литературе.

«Она хочет меня захомутать… глупая девочка, место надо завоевывать в сердце, а не в доме… господи, будь ты естественнее».

«Он организованный деляга… бюргер… жалко все-таки, что в нем есть это…»

За каждым поступком одного – другой видел подтекст, и подтекст не соответствовал действительности. А недоверие – это и есть та бледная тонкая травинка, которая неуклонно растет и взламывает асфальтовое шоссе.

– У тебя были девушки до меня? Много, наверное?

– В общем даже и вовсе не было…

Если ждал ее, единственную, – это одно; это прекрасно. Если же просто не привлек ничьего внимания – это совсем другое… Ценность особи во многом определяется тем, какому количеству особей противоположного пола она нужна. На славу соблазнителя летят, как мотыльки на свечу. Что Дон Жуан без своей репутации! Можно любить неприметного анахорета, найдя в нем изюминку и изливая женскую заботу и нежность. Но человек без изюминки, внешне привлекательный, который, однако, никого не привлек… странно, тут что-то не то. Да тот ли он, кем кажется? Ибо казаться поначалу привлекательным мужчиной и быть привлекательным мужчиной – две большие разницы.