О любви. Истории и рассказы - стр. 21
В окошко постучали. Она засобиралась:
– Никак Ваня. Пора мне.
– Баба Малаша, подвезите меня до дома, – неожиданно попросилась Грунька. Не хотелось ей прощаться, надеялась еще чего услышать.
Шустро платком обернулась – один нос курносый торчит. Лизавета умилилась: вот вставала Груня из-за стола – девушка на выданье, а в платке – дитя дитем, смешливая и наивная. Ксюшка в сени метнулась провожать. Эта как жеребенок скачет. Игривый и неразумный. А иногда вдруг по-женски плечами поведет да томно посмотрит. Такой у них возраст.
«Дай Бог им счастья, чтоб и у них жизнь сложилась, чтоб мужья хорошие, работящие да заботливые. Чтоб жили дружно, как мы с Тихоном», – с такими мыслями начала убирать со стола Лизавета. Взяла чашку, из которой Меланья Гавриловна чай пила, и обронила мужу в сердцах:
– Я уж боялась, что она про наше сватовство расскажет. Хорошо, посовестилась при ребенке мать позорить.
– Столько лет, а ты обиду держишь! Прости да забудь уже. Повинились все давно, – пробормотал Тихон смущенно. – Еще неизвестно, как бы обернулось, если бы не тетя Малаша.
Он потянулся обнять Лизавету.
– Что это вы такое от меня скрываете? – протиснулась между ними Ксюха. Ушки на макушке – все расслышит, особенно то, что ей не полагается.
Повисла на батьке (с матерью не забалуешь, а он всегда потакает) – и давай приставать:
– Не отлипну, пока не скажете!
Тихон обратился к жене:
– Пускай от нас узнает, пока другие не переврали, она уже взрослая.
Лизавета рукой махнула – поступай как знаешь.
– Дед твой не хотел за меня свою Лизу отдавать. Он твоей мамке другого жениха искал, получше, – начал отец.
Ксюха покосилась на него недоверчиво: кто ж может быть лучше ее батьки?
– Тетя Малаша меня утешала: «Не горюй, сосватаю, не будет родитель поперек счастья своего дитяти идти, любой отец своему чаду только добра желает. Расчувствуется мельник и благословит вас». Не вышло! Не захотел он меня, сына вдовы, в зятья. Даже не узнал у Лизы, люб ли я ей. А тут слух пошел, что едут сваты от достойного жениха, состоятельного. И мельник к нему благоволит. Тетя Малаша еще раз отправилась к твоему деду. Вперед тех сватов. И… гм… получила согласие.
Лизавета с силой водрузила горшок на полку.
– Клянусь, Лизонька, я ни слухом ни духом не знал, что там тетя Малаша плела! – воскликнул Тихон.
Ксюха повернулась к отцу: вроде он прощения просит, а в глазах искорки веселые, уточнила:
– И что она говорила?
Отозвалась мать:
– Обронила вслух этак значительно: «Тихон – рыжий, и детки у него непременно рыжие будут. Не перепутаешь, чьи». И пошла себе. Понятно, что мой отец решил про нас с Тихоном. На то и надеялась. Он ей вслед крикнул: «Пущай женятся, но ни копейки не дам». Это мне работница потом уже рассказала, почти перед свадьбой. А то я все недоумевала, за что отец на меня сердитый, к себе не допускает и приданого с гулькин нос выделил.
– А чего он решил? – выпучила глаза непонятливая Ксюха.
– Что ребеночка жду от Тихона.
Ксюха ойкнула.
– А мы и двух слов с батькой твоим не сказали! – выплескивала обиду Лизавета.
– Ну два слова, пожалуй, сказали, я ж у вас ошивался – то на работу наймусь, то так подсоблю, очень видеть тебя хотелось, – заискивал Тихон.
– Но ничего такого и в помине не было! Я б не допустила! – воскликнула мать. – А слухи-то поползли после такого сватовства. Хорошо, я в срок родила. А если б не доносила, раньше скинула? Точно б решили, что нагуляла!