О личной жизни забыть - стр. 43
– Моя такая бабушка бедная?
– Да уж не кооператор, это точно, – хмыкнул Петр.
– Я могу, если захотеть, раньше время на интернат вернуться?
Куратор внимательно покосился на подопечного.
– Ты так его полюбил?!
– Я просто спросить. А свои деньги у меня будут?
– Тридцать долларов. В рублях.
– На три месяцы? – уточнил Алекс.
– Сейчас это пенсия твоей бабушки за три месяца, если не за четыре.
На Алекса это произвело сильное впечатление:
– Ничего себе!
Они немного помолчали.
– Я уже говорил вашему Вадим Вадимычу: надо ваших архаровцев хоть иногда в обычные семьи на побывку направлять, чтобы вы знали, что почем.
– Кто такие архаровцы? – проверочно спросил Алекс.
– Примерные, послушные ученики.
– Между прочим, я знаю, кто такой архаровцы. Скажите, почему здесь всегда такая привычка говорить о все с насмешка и обман?
Петр чуть призадумался: а в самом деле, почему?
– Потому что прямые ответы на прямые вопросы существуют у нас только для детей или полных дебилов. Нам скучно от простых ясных слов.
– А почему всегда много грубые злые ответы? Почему все друг друга так ненавидеть? – Алекса это давно интересовало, только не знал, у кого спросить.
– Я же говорю, скучно нам часто бывает. Вот и создаем себе отрицательные эмоции на ровном месте.
– Зачем надо отрицательные?.. – Парню хотелось все выяснить до конца. – Зачем не хорошие эмоции?
– Пособачимся друг с другом, и жизнь сразу приобретает другие краски, бодрей себя чувствуем. – Зацепин внимательно глянул на своего пассажира – хорошо ли он понимает сказанное. Кажется, Алекс все понимал. – Ты вот еще что, про свой интернат и про Коста-Рику другим тоже не очень много говори.
– Это потому что тайна?
– Нет, потому что будешь выглядеть глупо. Смеяться все будут.
– А что мне говорить?
– Придумай. Четырнадцать лет вот-вот, можешь сам что-то сочинить. Кстати, это хорошее упражнение для развития памяти – запоминать собственную ложь, что ты кому говорил.
Слова об интернате и Коста-Рике совершенно обескуражили Алекса: неужели действительно никого не беспокоит, что он может куда-то сбежать и кое-что порассказать про этот интернат для детей разведчиков, или это какая-то изощренная проверка ему на лояльность к России?
Глава 7
Сначала они заехали в райцентр запастись продуктами. Название «супермаркет» еще не прижилось здесь, поэтому покупали крупы и колбасы в обыкновенном гастрономе. В Москве Алексу уже приходилось бывать в новых торговых центрах, теперь он смотрел, как все это выглядит в ста пятидесяти километрах от столицы. Выглядело неважно: окна, кое-где заделанные фанерой, цементный пол в трещинах и колдобинах, неистребимый запах селедки и квашеной капусты, не очень опрятные продавщицы. Вместо единого торгового зала разные отделы, и в каждом своя очередь.
– Ну вот, посмотришь заодно, как коренная Россия живет, – чуть сконфуженно объяснял Петр своему подопечному.
Коренная так коренная – Алексу было все равно. Сочетание облупленных панельных пятиэтажек с покосившимися бревенчатыми избушками тоже нисколько не впечатляло – трущобы они и в Коста-Рике были трущобами. Другое обеспокоило его: разглядывая старых толстых некрасивых женщин в безобразных юбках и кофтах, он вдруг с ужасом подумал, что и его родная бабушка похожа на одну из них. Как тогда быть?