О личной жизни забыть - стр. 31
– Слушай, а ты вообще как ко мне относишься?
– Что ты имеешь в виду? – не понял он.
– Я на тебя трачу столько времени, а отдачи – ноль.
Если она хотела его озадачить, то ей это удалось.
– Что ты хочешь сказать?
– Ну нравлюсь я тебе или нет? – В мыслях этот вопрос ей казался легким и игривым, но, когда прозвучал вслух, сразил ее своей пафосностью.
Алекс уже успел немного освоиться с постоянной русской насмешливостью над всем и над всеми, поэтому счел нужным поинтересоваться:
– Ты серьезно спрашиваешь?
– Да уж куда серьезней. Признавайся давай. – Для убедительности она даже толкнула его кулачком в плечо.
– Боюсь, что нет. – Ответ Алекса сразил ее своей безжалостностью.
Даниловна приостановилась и гневно воззрилась на него.
– Ты что сказал?!
– Ну сказал. Ты спросила. – Он и не собирался извиняться.
– Да как ты смел такое сказать! – Ее возмущению не было предела.
– А в чем дело? – Копылов все еще не понимал или притворялся, что не понимает.
– Вот так взял и в грязь меня фейсом.
Они уже не шли, а стояли на месте как два поединщика. И Алекса по-прежнему мало волновали ее взорвавшиеся эмоции.
– Меня куратор ждет.
– Подождет твой куратор. Отвечай давай! Что тебя во мне не устраивает? – Ей захотелось разобраться с ним раз и навсегда.
– Прямо тут отвечать?
– А где? Прямо тут! – Плевать ей было на глазевших на их ссору прохожих.
Для Алекса же такое постороннее внимание всегда было крайне неприятно.
– Ты злишься – я ничего не буду говорить.
– Да говори уж. Царапаться не буду точно. Ну говори, что тебя во мне не устраивает? – не отставала задетая за живое староста.
– Ты слишком… активная.
– Это все?!
– Ты любишь резко выражаться, – чуть подумав, дополнил он.
– По-моему, при тебе я матом не ругаюсь.
– Не в этом дело. Ты все время хочешь быть самой крутой, а это не всем может нравиться.
Она утвердительно кивнула.
– Я поняла, тебе это точно не нравится. Дальше!
– Я не курю, а ты куришь. Это как?
– Ты ни разу не говорил, что тебе это неприятно.
– А ты понимаешь только то, что тебе говорят? Сама догадаться не можешь?
Навстречу им двигалась толстая тетка-челнок с огромными сумками. Они, увлеченные разговором, стояли прямо на ее пути.
– Вот же малахольные прут, никого не замечая. Прочь с дороги, сказала! – Тетка угрожающе повела сумками.
– Кто это прет?! – Даниловна готова была тут же завестись, но успела перехватить укоризненный взгляд Алекса. – Ну конечно, тетечка, мы не правы. Спасибо вам за верное замечание. Мы исправимся. Мамой клянусь. – И схватив Алекса за рукав, она потащила его прочь.
Тетка, опустив сумки на землю, обалдело смотрела им вслед.
Так и не договорив до конца, они нашли в железных воротах открытую калитку и вошли в небольшой замкнутый двор с могучими старыми деревьями и полудюжиной машин.
– Сюда, – указала староста на нужный подъезд. – Четырнадцатая квартира.
Сразу забыв об их стычке, Алекс торопливо нырнул в указанную дверь, не охваченную еще домофонными преградами.
Ждать его пришлось минут сорок. Впрочем, Даниловна особо не скучала, ходила по двору, качалась на детских качелях, снова прохаживалась. И пришла к важному решению: ведь, в конце концов, не только парни, но и девчонки должны чем-то поражать воображение представителей противоположного пола.
Наконец проскрипела дверь подъезда. Потрясенный и не совсем вменяемый вид Алекса изумил старосту. Она бросилась к нему: