О доблестном рыцаре Гае Гисборне - стр. 42

– Слушайте все, – заговорил он властно, – я ваш новый шериф графства. Я хочу, чтобы мы все жили богато и счастливо. Кто у вас бейлиф?

Они переглянулись, один из толпы пробормотал:

– Да у нас его отродясь не было…

А мужик, который отвечал насчет налогов, сказал все так же дерзко:

– Был коронер, да и тот ушел куда-то, когда ему пригрозили голову отрезать и утопить в выгребной яме!

– Ого, – сказал Гай. – Это кто же так осмеливается?

Мужик посмотрел на него, как на в самом деле упавшего в их земли из какой-нибудь далекой и непонятной Палестины.

– Разбойники, кто же еще!..

Гай подумал, кивнул.

– По вашей деревне видно, что вы – народ работящий, умелый, знающий вещам цену. Потому… тебя как зовут?

Мужик слегка оробел, но перед односельчанами тушеваться стыдно, ответил дерзко:

– Николас, сын Гильберта!

– Слушай меня внимательно, – сказал Гай, – Николас, сын Гильберта. С этой минуты ты – бейлиф. Ты обязан следить за порядком не только в селе, но и в окрестных деревнях. Сам назначишь коронеров и констеблей, ты знаешь, кто справится. Если понадобится моя помощь – обращайся! Я могу явиться не один, а с отрядом. Нужно переломить судьбу, а дальше снова станете богатыми и счастливыми!

В толпе кто-то ахнул, а Николас раскрыл рот и замер, глаза полезли на лоб, наконец проговорил:

– Я?.. Бейлиф?..

– Ты, – подтвердил Гай. – Помни, от тебя зависит, будут эти люди чего-то бояться или же скажут, что у них лучший в мире бейлиф, с ним ничего не страшно.

– Но я…

– Сможешь, – оборвал Гай. – Я тоже не родился шерифом. Понимаешь, Англия на краю гибели!.. Берись, берись жестко, полумерами ее уже не спасти.

Он вскинул руку в прощании и заторопился дальше, и так пронесся по всему графству, назначая бейлифов, коронеров и констеблей, устраивая суды присяжных, вешая разбойников и грабителей и напоминая всем грозно, что власть крепка, власть не спит и все видит!

Вернулся только через две недели, издали увидел свой замок. Сердце тукнуло радостно, даже удивился, неужели не привыкло, что у него нет дома, потом заметил, что замок помолодел и преображается на глазах. Плотники начали с крыши еще до его отъезда, топоры стучали даже ночью при свете факелов, а сейчас вставляют окна, возвели настоящую конюшню, к стене прибили длинную доску с крюками для коновязи, но самое главное, что везде уже навесили двери!

Беннет и Аустин свои комнаты успели оборудовать по-королевски, даже гобелены ухитрились повесить, где только и взяли, только Хильд остался в комнатушке с голыми стенами, но ему так и положено, должен привыкать к смирению плоти и запросов.

В замке появились двое слуг, Беннет нанял, и когда Гай вступил в главный зал, все равно громадный, хоть в нем появился длинный стол с двумя лавками по обе стороны, в исполинском камине жарко полыхают целые бревна, а вдоль стен уже поставили по два напольных подсвечника, каждый на десяток свечей.

Он на ходу провел ладонью по столешнице, поструганная, и то хорошо, а так вообще-то настолько сколочены грубо, словно в Англии нет столяров, а только плотники.

Под подошвами приятно шуршат сухие листья камыша, здесь так принято, в то время как в Кардифе пол обычно щедро усыпают свежей соломой.

Хильд шел следом, довольный и гордый, словно это все он сам сделал, лицо сияет, как полная луна в безоблачную ночь, а глаза горят, как звезды.