О чувстве, заключенном в вещах, и о магии - стр. 7
«Парадокс Кампанеллы не в раздвоении личности, а в сложности и противоречивости его мировоззрения <….> Системе этой свойственны глубокие противоречия, но это именно внутренние противоречия, а не внешние несовпадения отдельных книг».
Что касается историографии зарубежной, то гипотезу Амабиле полностью не принимал, пожалуй, ни один исследователь, даже не отвергая эту «противоречивость» мировоззрения Кампанеллы. Католический теолог и мыслитель Романо Америо (1905–1997), выделяя два периода в философии Кампанеллы, ранний, связанный с откровенно сенсуалистической натурфилософией, и зрелый, метафизический, считает «утопизм» философии калабрийца ведущим мотивом его учения, соединяющим воедино оба этих этапа и свидетельствующим против тезиса о притворном сокрытии [Amerio 1972: 334]. Автор одной из основополагающих монографий об учении Кампанеллы Джермана Эрнст (1943–2016), полагает, что хотя работы откровенно прокатолические, написанные им в заключении, «и использовались для самооправдания в столь переломной ситуации в ходе следствия, это не значит, что они были плодом расчёта и сознательного постоянного сокрытия Кампанеллой своих взглядов» [Ernst 2010: 29]. Примечательно, что во всём наследии Кампанеллы сложно найти хотя бы какие-то слова (за исключением аргументов «безбожника», приведённых в «Разгромленном безбожии», автором книги старательно опровергаемых), отдалённо приближающиеся к ёмкому изречению Бруно, на закате жизни в порыве откровенности признавшемуся благочестивому католику Джованни Мочениго: ему «не нравится вообще никакая религия»[5] [Горфункель 1965: 139–140]. Правда, кое-что «желаемое» атеистическое можно найти не в произведениях Кампанеллы, а в показаниях его подельников, но с чудовищным довеском, который придаёт этой проблеме измерение уже патологическое. Вербуя участников будущего восстания, Кампанелла образца 1599 г. называл чудеса, совершённые Христом, ложными, но утверждал, что сам он как «Мессия по истине» сотворит настоящие [Панченко 2018: 125–126]. Согласовать человекобожный бред, если он имел место, с подчёркнутой католической ортодоксальностью написанного в тюрьме «Разгромленного атеизма» возможным не представляется. Вообще, сближать Кампанеллу с Бруно просто на основе их общего монашеского (доминиканского) раннего прошлого и инквизиционного «страстотерпия» неверно. В том, что именно неприемлемо «вольный» для своего времени мыслитель Бруно, а не внешне остававшийся до самой смерти верным католицизму «безумец» Кампанелла, стал жупелом в истории борьбы за свободомыслие, есть немалая доля исторической справедливости.
В последних строчках сонета, опубликованного в собрании сочинений Кампанеллы под редакцией Луиджи Фирпо (19151989), которые приведены в переводе в книге А. Х. Горфункеля, можно увидеть отрицание божественности Христа [Горфункель 1969: 80]. Тем не менее, на наш взгляд, будучи прочитан полностью, сонет покажется не лишённым религиозного пафоса, и скорее может быть назван не атеистическим, а «еретическим»:
Смотри ж, неблагодарный! Вот Он, на кресте.