О чём молчит снег - стр. 3

Из монолога следовало, что жить он будет, дураком не останется и ссаться под себя не начнёт – это хорошо. А вот что галлюцинации у него – это плохо.

Георгий попытался встать, перевернуться, отмахнуться от навязчивого видения, которому уже и объяснение нашёл. Последняя, с кем говорил, будучи при памяти, Кристина, вот и чудятся её подружки, одна так точно склонилась над ним, убеждая горячо:

– Егор, не шевелись, потерпи, сейчас скорая приедет. Мне шея твоя не нравится.

Ну, спасибо за комплимент, а мне твоя нравится, особенно сладкая яремная ямка, тонкие ключицы и линия декольте, из которой выглядывает бледно-розовое кружево. Прелесть какая, бледно-розовое, впрочем, в галлюцинации каким оно должно быть? Чёрным, кожаным с шипами? Нет-нет… нажрался он уже подобного. Ему бы грудь эту, в розовом, помять, потискать, заласкать до мурашек.

Из бледно-розовых с мурашками грёз вырвал звук сирены скорой помощи и резкий свет проблесковых маячков. Холодные носилки и слепящий свет в салоне тоже не позволяли провалиться в пучину сладострастия. Боль ещё в голове и почему-то в районе лопаток, не иначе крылья прорезаются… только вряд ли ангельские.

Открыл глаза сразу в люминесцентный свет больничной палаты. Огляделся, палата отдельная, просторная, с видом на какой-то сквер. Значит, первое – он жив, второе – родные в курсе, где он и что с ним, что не удивительно, учитывая, что навернулся во время корпоратива.

– О, очнулся!

На пороге появился Рус, родной старший брат. Держал в руках стаканчик кофе, оглядывал болящего и ехидно улыбался.

– Что со мной? – просипел Георгий, протягивая руку к стаканчику.

– Помимо похмелья? Лёгкий сотряс и ободрал лопатки, как умудрился только. Ручонки-то опусти, нельзя тебе кофе, бабушка кисель передала, его будешь пить.

– Число какое сегодня?

– А вчера какое было? – ответил вопросом на вопрос Рус.

– Двадцать пятое. Декабря.

– А сегодня двадцать шестое. Сколько пальцев? – Рус протянул к лицу Георгия ладонь с растопыренными пальцами.

– Четыре.

– Отлично. Вставай, давай, нечего койко-место попусту занимать, дома отлежишься. Я вещи твои привёз, – Рус кивнул в сторону сумки на пластиковом стуле у тумбочки. – И вот ещё, на, – протянул телефон Георгия, сунул ему в руку.

Тот покрутил выключенный аппарат с трещинами через весь экран. Спасибо за подарочек, Дедушка Мороз.

– Аня принесла. Стояла у охраны, мялась, уговаривала пропустить, телефон отдать.

– Какая Аня? – Георгий честно попытался напрячь мозги.

Видимо, сотрясение было не лёгеньким. Не помнил он никаких Ань, парочка медсестричек в отделении всплывало в памяти, всё на этом. А, ещё одногруппница, урологом впоследствии стала, но он головой приложился, а не причинным местом.

– Подружка твоей Кристинки, они всё парочкой ходили, потом Аня исчезла куда-то. А тут стоит, телефон твой держит. Меня увидела, попросила передать, извинилась, что сел, зарядки не нашла, переживает, вдруг, тебе телефон срочно нужен.

– Втроём, – перебил Георгий брата, поняв о какой Ане говорят.

– Это она, кстати, скорую вызвала и первую помощь тебе оказала. Не помнишь, что ли? – Рус ожидаемо проигнорировал уточнение «втроём».

– А что она там делала?

– Слушай, давай-ка, я врача позову, что ли?.. Что-то ты туго соображаешь, или принципиально не думаешь, кого на работу берёшь? Мадам попросила, ты и рад стараться?