Нюрнберг. На веки вечные. Том второй - стр. 36
Родился он в Польше в 1899 году. Каминские – семья потомственных польских дворян, перебравшихся в Петербург в конце XIX века. Жили в центре города на улице Тележной. Мать Бронислава – Евва-Ядвига, до конца жизни гордилась тем, что «ни дня не работала на эту власть». А участник Гражданской войны Бронислав считал себя русским, верил в будущее России. После демобилизации вернулся домой, женился на Войтович Анне Брониславовне, с которой родили трёх дочерей и сына. Затем получил высшее образование как инженер-технолог и сделал важнейшее изобретение – синьку (средство для подсинивания белья). Работал главным инженером на разных предприятиях.
Но 11 августа 1937 года во все управления НКВД СССР пришло закрытое письмо №59098 за подписью наркома внутренних дел Ежова, в котором всё польское население СССР объявлялось иностранными шпионами, проникшими в органы управления НКВД, разведуправление Красной армии с целью свержения советской власти во главе с её руководством. После убийства Сергея Кирова 1 декабря 1934 года в стране был объявлен Большой террор. Вместе с Закрытым письмом в местные органы НКВД разослали конкретные приказы по нейтрализации «вредных элементов». В письме фигурировало и имя Филиппа Медведя – начальника управления НКВД СССР по Ленинградской области – ближайшего друга Кирова. В декабре 1934-го в своём кабинете на площади Урицкого застрелился заместитель Медведя, являвшийся мужем родной сестры Анны Каминской. По всем статьям Бронислав Каминский попадал под «Польское дело»: и поляк, и из «бывших», и образован, и родственник заместителя, указанного в закрытом письме Медведя… По совокупности все эти «преступления» тянули на высшую меру социальной защиты – расстрел…
В один из августовских дней 1937-го семья собралась обедать. Услышав во дворе звук мотора, сестра Каминского Антонина выглянула в окно. Увидев «воронок» и чекистов, направляющихся к подъезду, она крикнула: «Броня, беги!» «Я не сделал ничего плохого», – спокойно ответил он. Когда его уводили, средняя дочь Виктория бросилась в ноги к одному из чекистов с мольбами не забирать папу. Тот с силой пнул ребёнка сапогом. От удара сапогом девочка ударилась головой о стену, потеряла сознание и в дальнейшем в течение двух лет не могла говорить. Потом речь восстановилась, но появилось сильное заикание, сохранившееся на всю жизнь.
Его все же арестовали. И, как принято было в ту пору, пытали… 26 часов без возможности присесть (пытка, при которой запрещалось садиться до потери человеком сознания). Повторение… потеря сознания… опять повторение. Топили в воде, откачивали. Подвешивали за ноги. После второго ареста он не мог лежать на спине из-за сильных ожогов, нанесённых раскалённой электрической лампочкой. 27 августа 1937 года после третьего ареста домой он уже не вернулся – его отправили в ссылку в Шадринск, без права поселения в больших городах.46
Он прибыл в маленький городок Локоть в Брянской области, где начал работу инженером на спиртзаводе. В это время началась война, и вскоре гитлеровцы подошли вплотную к Брянску. Исход сражения был очевиден – город будет сдан…
В результате стремительного наступления немецких танковых армий летом и осенью 1941 года советские органы власти оккупированных районов нынешних Орловской и Брянской областей эвакуировались задолго до прихода немецких войск. События, происходившие в начале войны в западных районах Орловской области (ныне – юго-восток Брянской области), не согласуются с привычными для советских людей представлениями об общем патриотическом подъёме советского народа и мобилизации всех сил на отпор врагу в 1941 году. В докладной записке начальника штаба партизанского движения на Брянском фронте старшего майора госбезопасности Александра Матвеева сообщается, что в первые месяцы войны с Германией в Брасовский, а также в некоторые другие соседние районы вернулись несколько десятков раскулаченных и высланных в период проведения коллективизации, которые в расчёте на близкий конец советской власти «уже присматривались к бывшей своей собственности, прикидывая, во что обойдётся ремонт жилого дома, каким образом использовать „свою“ землю, выгодно ли восстановить мельницу и т. д.», – нисколько не скрывая своих настроений от окружающих. В той же записке отмечались и сильные антисоветские настроения среди крестьян Брасовского района, и «засорённость» местных партийных и советских организаций «чуждым элементом», и то, что в годы войны «по сравнению с соседними районами Брасовский район дал из числа партийно-советского актива относительно меньший процент партизан и относительно больший – предателей».