Нюрнберг. На веки вечные. Том второй - стр. 29

Утром 19 марта Вольф прибыл в Аскону. Встреча проходила в три этапа. В первой половине дня 19 марта с Вольфом беседовал Даллес. После обеда к ним присоединились Лемнитцер и Эйри. Даллес представил генералов Вольфу, как своих военных советников, не называя имён и чинов. На встрече рассматривались возможные варианты действий в создавшейся обстановке: Вольф либо прямо обращается к Фитингхофу и пытается убедить его капитулировать, либо действует через Кессельринга, либо рассчитывает только на свои силы. Последний вариант был явно самым слабым. Вольфу в Италии непосредственно подчинялись около 50 тыс. человек, из них – только около 10 тыс. боевого состава почти без тяжелого вооружения. Эти войска занимали некоторые важные позиции, но были рассредоточены, к тому же состояли большей частью из национальных частей СС. Остановились на втором варианте. Вольф просил отложить на несколько дней планируемое наступление союзников в Италии, чтобы успеть съездить к Кессельрингу и поговорить с ним. Дело осложнялось тем, что Кессельринг из Берлина убыл сразу к месту нового назначения, даже не заехав в Италию попрощаться с Муссолини и со своим штабом. В течение пяти-семи дней Вольф обещал добиться, чтобы Кессельринг повлиял на Фитингхофа. Вольф обязался в пределах своих полномочий ограничить антипартизанские и карательные мероприятия в Северной Италии, постараться не допустить реализации тактики выжженной земли и сохранить жизнь политзаключенным.36

Надежда на капитуляцию и сохранение инфраструктуры Италии, на прекращение войны и снижение числа человеческих жертв, пусть и слабая, еще была, но в дело вмешались советские шпионы в Овальном кабинете. Это был Гарри Декстер Уайт. Будучи приближенным к Рузвельту лицом, он узнал о переговорах и сообщил о них Сталину. Коба пришел в ярость, как теперь представлялось Даллесу, от того, что, вступив в столь тесный контакт с союзниками, высшие силы рейха могли передать им сведения о взаимодействии двух стран в период 1939—1941 годов. Это бы привело если не к третьей мировой, то, во всяком случае, к разладу среди союзников и крушению его геополитических планов в отношении Восточной Европы, захваченной Гитлером, на которую он, на правах освободителя, уже имел виды как на колонию.

22 марта британскому послу в СССР была передана резкая нота по поводу сепаратных переговоров с Германией. Последовала оживленная переписка на уровне дипломатических ведомств и непосредственно между Сталиным и Рузвельтом.37 Сталин прямо обвинил союзников в сговоре с противником за спиной СССР. Рузвельт отвечал в том смысле, что ничего особенного не произошло, речь шла только о чисто военном вопросе – капитуляции немецкой группировки в Италии, а Сталин дезинформирован своими дипломатами и разведкой. Сталин его не слышал и только обвинял, обвинял, обвинял. В итоге 11 апреля Рузвельт написал короткое послание Сталину: «Благодарю Вас за Ваше искреннее пояснение советской точки зрения в отношении бернского инцидента, который, как сейчас представляется, поблек и отошел в прошлое, не принеся какой-либо пользы. Во всяком случае не должно быть взаимного недоверия, и незначительные недоразумения такого характера не должны возникать в будущем. Я уверен, что, когда наши армии установят контакт в Германии и объединятся в полностью координированном наступлении, нацистские армии распадутся». Сталин получил послание 13 апреля, уже после скоропостижной смерти Рузвельта.