Нырнуть без остатка - стр. 20
– Наряды вне очереди я тебе обеспечу, – выплевывает он перед тем, как мы отправляемся зачищать территорию.
На улице до сих пор столпотворение. Пресса, зеваки, гости с праздника – или что там в этом тронном зале должно было состояться. Прохожу мимо: здесь, но не на сегодня, наша работа закончена.
– Вам ранее угрожали? – следователь адресует вопрос седому мужчине, и я обращаю на них внимание.
– Мне каждый день угрожают. С моим-то статусом! – отвечает громко. – Я Горский! Что непонятного?
Никогда бы не подумала. Это отец Никиты? У них же ничего общего. Ну, кроме фамилии.
Наблюдаю, как снимают оцепление, по толпе пробегает шепот. Я иду прямиком к припаркованной служебной машине, но Волк, как назло, останавливается и обнюхивает девушку. Ту самую девушку, которая была с Никитой. Даже против воли приходится теперь рассмотреть ее внимательнее и не найти ни одного изъяна.
– Уберите эту шавку! – голосит она, и мне тотчас хочется ей врезать.
– Фу, Волк! Рядом! – требую от него, а затем, не сдержавшись, тихо добавляю: – Сама такая.
– Что ты сказала? – завывает ты еще громче. – Нет, ты слышал, что она сказала?
Черт, Никита появляется. Ну не было же его, откуда взялся?
– Зай, эта сотрудница оскорбила меня!
Я намеренно блокирую слух и отвожу взгляд, лишь бы не замерзнуть от холодного безразличия в глазах Горского.
– Лиля. – Всего четыре буквы, а сколько в них злости и нетерпения.
Не только со мной он такой.
Дамочка прекращает капризничать как по мановению волшебной палочки. Актриса, блин.
Дожидаясь Кощеева, смотрю вокруг, но меня продолжает тянуть в сторону Горского. Из последних сил сопротивляясь, я утыкаюсь взглядом в женщину рядом с ним – одетую в строгий плащ и, наверное, тяжелые сережки, которые достают до плеч. Вот на нее Никита похож больше. У них даже подбородок одинаковый. И цвет волос. Мама его?
Она шепчет без остановки и то и дело целует крестик. Неужели люди и правда верят, что невидимый Бог им поможет?
Нет, я не спорю, что существует какая-то высшая сила, но почему она должна кому-то помогать? Она нас создала – и на том спасибо. Не думаю, что «силе» есть дело до нас.
В детском доме крестили целыми пачками. Я не шучу: приходил батюшка и через минуту-другую все дети становились освященными. Их убеждали, что теперь их жизни переменятся: теперь они несут в себе все человечество, теперь они не одиноки. Бред. Не спасло это – кто сидит в тюрьме, кто пропал без вести, кто до сих пор в детдоме. Не свалилась сверху манна небесная, никто не озарил их путь лучом света. Чуда не произошло, потому что чудес не бывает.
– И где твой бронежилет? – раздается над самым ухом почти шепот.
Я не пугаюсь, не вздрагиваю, но полчища мурашек расползаются от шеи по всему телу.
Подняв глаза, я молчу. После нашего знакомства почти месяц назад я запретила себе думать о Горском. И уж точно не рассчитывала встретить его. В Южном. При исполнении.
Волк подает голос негромким рычанием. Отхожу на шаг, чтобы не нервничал, и киваю на мальчика.
– Вот он. И бронежилет мой, и табельное оружие, и напарник. Комбо.
– Можно? – Никита сначала спрашивает у меня и только потом садится перед Волком.
– Он не сильно дружелюбный, – предостерегаю, чтобы тот не лез с сантиментами.
Волк, конечно, не укусит, но рявкнуть может неслабо.