Няня - стр. 14

Джин она рассказывала про хозяина дома едва ли не каждый вечер.

– Не староват ли он для тебя? – сомневалась та.

Они с Линдой были хорошими подружками: менялись одеждой, рассказывали друг другу маленькие секреты, а по субботам вместе гуляли. Джин встречалась с кассиром из одного кинотеатра. Тот много курил и от этого постоянно кашлял.

– В самый раз, – возражала Линда.

– Что касается его денег – вопросов нет. Но что делать с его ужасным немолодым телом? – смеялась Джин.

Хозяйка их квартирки часто говорила, что у Джин совершенно неприличный смех, и заявляла: надо учиться его сдерживать.

Линда пристально наблюдала за няней Хьюз и никак не могла отделаться от зависти. Няня носила униформу, к которой прилагалась шляпа и белые перчатки. Хьюз была няней из Норланда. Три года обучалась в престижном Норланд-колледже, окончила его в прошлом году и с удовольствием рассказывала, что одна из выпускниц колледжа работает няней в королевской семье. Она, Хьюз, тоже не прочь подняться на несколько ступеней выше, вот только наберется опыта. Няня никогда не повышала голоса и обладала великолепной осанкой.

Линда внимательно к ней прислушивалась и запоминала разные штучки. Особенно ее интересовало, как няня общается с детьми. Малыши глазели на нее с восторгом и даже, бывало, цеплялись за ее рукав, когда родная мать пыталась взять их на руки. Линда, выливая за углом дома грязную воду в сток канализации, порой задерживалась на улице: хотелось посмотреть, как няня Хьюз толкает вперед большую детскую коляску. Плечи расправлены, уверенный шаг… Линду всегда интересовало влияние, а в этой семье няня Хьюз имела его в изобилии: хозяин дома любил своих детей, а дети любили няню. Линда пыталась ей всячески подражать, и вскоре дети полюбили новую работницу.

Скамья в первом ряду, перед кафедрой проповедника, дает определенные преимущества: никто не видит, что ты плачешь.

А как же викарий, спросите вы. Ведь он окидывает взглядом свою паству во время проповеди и, подобно своим предшественникам сотни лет назад, заботится о том, как воспринимаются его слова на фамильной скамье Холтов. Крыша над часовней сама собой ведь не починится…

Разумеется, вы будете правы. Викарий частенько на меня поглядывает, однако мне известно, что местный представитель Господа Бога чрезвычайно близорук. Носить контактные линзы ему не позволяет трусость, а очки – тщеславие. Вырасти у меня вместо носа морковка – наш священнослужитель, сжав мои руки между своих ладошек, все равно скажет, что я – образец элегантности. Так что случайную слезинку он не заметит, потому и нет смысла ее вытирать. Зачем привлекать внимание тех, кто сидит сзади?

Сегодня намечался бридж, однако настроения не было, поэтому я решила посетить церковь. Раз в месяц по вечерам здесь проходит божественная литургия, и я спешу укрыться под кровом храма. Иногда нужно отдохнуть от домашних забот. Теперь всегда сижу в одиночестве: пустующее место рядом принадлежало покойному мужу, а до него – предыдущим лордам Холтам. Александер не слишком часто посещал церковь. Во время службы скучал и куда больше любил гулять с собаками. Так или иначе, это место – его. Никто из деревни не наберется наглости сесть на нашу скамью.

Скатившаяся по щеке слеза оставляет вязкий след – словно улитка проползла. Все тело ноет, однако я стараюсь держать осанку. Вдове моего положения следует соблюдать себя, иначе утратишь авторитет. Отвлекаюсь от церемонии и смотрю на свои чинно сложенные на коленях руки. Алые перчатки сделаны из мягчайшей телячьей кожи. Подарок Александера… Надевать их с моим артритом чертовски сложно. Но уж больно они хороши – как не надеть? Мечтаю стянуть одну и коснуться пальцев мужа, как делала раньше. До сих пор ощущаю контуры его ладони и узор на коже пальцев.