Няня для Аллигатора - стр. 20
– Да, представьте. Не всегда, но одно время.
– После того, как вы расстались с её матерью? – проницательно спрашиваю у него, и он морщится.
– Не из-за этого. Проблемы начались примерно через год после рождения Ксюши. Её мать просто классический пример отвратительной матери. Она не кормила сама, чтобы сохранить упругость кожи в зоне декольте. Что ж, надеюсь, усилия оправданы и она смогла стать счастливой.
– Многие женщины не поддерживают грудное вскармливание по разным причинам, – я пожимаю плечами.
– Но, при этом, они наверняка занимаются своим ребёнком, а не запивают быстродействующие вещества отвратным пойлом по клубам! – Аторов снисходительно улыбается. – Неужели Галина Андреевна вам ещё ничего не рассказала?
– Нет, у меня нет привычки собирать сплетни о людях. Если возникнет необходимость, думаю, вы и сами мне расскажете то, что мне нужно знать.
– Три няни до вас первым вопросом с этим к ней приставали, – усмехается он. – А вы не полюбопытничали, значит?
– Как правило, любопытство такого рода подразумевает наличие интереса. У меня интереса нет. Только и всего.
– Чёрт! – смеётся мой собеседник. – А вот это даже как-то немного обидно! Я, можно сказать…
– Папа! Няня Аня! – кричит Ксюша, так своевременно обрывая наш неловкий разговор. – Смотрите, как я могу!
Она чуть притормаживает ножками, а потом прыгает с качели, отрывая ручки от канатов. Но, не удержавшись на ногах, падает прямо под несущуюся на неё качель.
Реакция Аторова впечатляет. Словно метеор, он срывается с места, в мгновение ока оказывается возле дочери и выхватывает её из-под качели в тот самый момент, когда она влетает ему в голову.
Я бросаюсь к боссу и первым делом осматриваю его. Рассечение над бровью, кровь стекает быстрой красной струйкой, но я не думаю, что травма на самом деле серьёзная. Ксюшка тоненько завывает от страха, словно маленькая скрипка, и я неуклюже плюхаюсь прямо на колени рядом с ней.
Девочка тут же протягивает ручонку, обнимая меня за шею, и тянет на себя, другой рукой крепко сжимая шею отца.
– Испугалась? – спрашиваю у неё, и она кивает. – Не бойся, всё уже позади. Всё хорошо. Ты не ушиблась, не поранилась, всё в порядке.
– Кое-кому нужно быть повнимательнее на детской площадке, – говорит Аторов. Я закатываю глаза и тяжело вздыхаю. – Что?
– Ничего, Олег Фёдорович, – говорю ему и выразительно показываю глазами на девочку.
Он явно не понимает моих намёков.
– Эти игровые зоны очень травмоопасны. Здесь легко можно разбить голову, свернуть шею и переломать конечности…
– Достаточно, – перебиваю его, чувствуя, что Ксюша начинает плакать горше. – Давайте отойдём, я осмотрю вас.
Я поднимаюсь, беру за руку малышку, и мы дожидаемся её отца. Устроившись на ближайшей лавке, я достаю из сумки обеззараживающий порошок, влажные салфетки и упаковку пластырей.
– Какая вы у нас строгая нянечка, – протягивает Аторов, заглядывая мне в лицо.
Я чувствую его жаркое дыхание на губах, чувствую, как стальной взгляд очерчивает мои губы…
– Вот, Олег Фёдорович, выбирайте пока рисунок, – пихаю ему в руки коробку, и он усмехается:
– Ксюнька, хочешь помочь папе выбрать самый красивый?
– Да, папочка! – горестно вздыхает девочка. – Только ты снова меня заругаешь. Для мальчиков тут рисунков нет.
– Выбери тот, который нравится тебе, ладно? Я не буду тебя ругать.