Нянечка - стр. 7
С мерзким хихиканьем он скрылся раньше, чем подушка достигла его головы.
— У-у-у, Гадик, — прошипела я. — Черта с два уйду!
Если меня не уволят раньше.
От мрачных мыслей отвлекла вибрация мобильного. Испуганно заметавшись, я перевернула все постельное и нашла закатившийся между матрасом и кованой спинкой телефон, чтобы при взгляде на экран громко застонать. Мама! Етитская матрешка! Ее не хватало к пятиминутному позору, который я только испытала. Никогда с такой легкостью меня не побеждали мужчины. На занятиях я оставалась одной из лучших, а в отделе вообще превосходила многих оперативников.
— Да? — молясь, чтобы Евангелина Леонидовна звонила по ошибке.
Я говорила: женщины с труднопроизносимыми именами очень странные.
— Даночка? — в трубке раздался возмущенный голос матери. — Почему я не могла до тебя дозвониться?!
— Мам, сейчас не очень удобно...
— Неудобно детей рожать раком! Скажи, пупсичек, ты уже нашла богатого мужика на новой работе? Маме в квартиру нужен диван!
4. Глава 4
Вадим
— Толстоевский на связи. Альфа 2-3-00
— Аха-ха-ха, каждый раз ору чайкой, когда ты фамилию свою в трубку басом орешь, — заржал на том конце Краснов.
Гандурас контуженный с дурацким чувством юмора. Вот прямо слов нет приличных, лишь эмоции и сплошное раздражение.
— Папу к трубке позови, Красный, — буркнул я, делая еще одну затяжку. Вторая сигарета пошла лучше первой. Руки не тряслись, огонь в штанах прекратил полыхать.
Все из-за этой… Нянечки, прости господи. Личико, как у куклы фарфоровой. Ни единого пятнышка, кроме небольшого углубления под правым глазом. Какой-то старый шрам. Волосы черные, как смола, радужки синие-синие. Красивая, прямо мимо не пройти. Неудивительно, что в агентстве ее сразу пристроили к Пахомову и прислали сюда. Только непонятно зачем.
Прознали насчёт операции?
— Вадим, — папин голос подействовал немного успокаивающе, я перестал мять пачку сигарет в руке.
— Где Эля Рахимовна? Какого черта здесь забыла девка из агентства Радмилы?
Помощь другого оперативника мне требовалась как никогда. Пахомов договорился, наконец, с партнерами по бизнесу, чтобы те вышли на меня. Якобы старшего сына, появившегося из ниоткуда. Мы столько времени прорабатывали легенду и схему, убили кучу нервов, выходных, проходных. Чтобы из-за какой-то девки все провалилось?
— Заболела, — буркнул папа.
— Чем?! — возмутился и пнул грязную кучку из подтаявшего снега.
Вроде бы зима на улице, а вокруг сральник. Будто во дворе особняка Пахомовых тысячи собак беспрерывно три дня гадили.
— Беременностью!
— Она же старая, — я с изумлением стиснул телефон и замер.
Какая беременность? Эльвире Рахимовне лет сорок уже. Она один из лучших сотрудников «Альфы», участвовала в поимке террористов два года назад. Помогала нам раскручивать дело о незаконном обороте золота в Подмосковье и должна была стать моим помощником. Здесь.
— Чего старая? Женщина в самом соку, — отбрил отец с возмущением. — Чего ты разорался там, Вадя? Я тебе говорил, чтобы ерундой не маялся и отдал дело кому-то из пацанов с опытом! Ты же никогда в подполье не сидел, а если ранят? А у папы нервы!
Ой, знал я эти нервы. Дай волю, посадил бы за бумажки в офисе. Но не для того я в Академию Федеральной службы безопасности пошел, чтобы от работы в поле отлынивать. На меня без того пацаны первый год косились: мол, пришел тут. Единственный сын генерал-полковника Толстоевксого Андрея Геннадьевича, одного из руководителей отдела экономической безопасности. Должность сразу получил и по карьерной лестнице аж до майора в двадцать восемь лет дослужился.