Няка - стр. 44
– Я клянусь… он очень красивый, – сбивчиво заговорила Криворучко. – За таким някой я пошла бы на край света. Я всю ночь представляла, как он наклоняется ко мне и нежно-нежно целует в губы, – и Оксана потянулась руками вверх.
Зинка щелкнула пальцами:
– Ну-ка, дубль два сценки «Нежный поцелуй».
Криворучко послушно подняла руки, воображая, как обнимает красавчика за шею.
– Стоим так, не двигаемся, не дышим, – Рыкова что-то прикидывала. – Ну что, 180–182 сантиметра в нем, пожалуй, есть… Снято! Шагом марш чистить картошку!
И, уставившись мимо Криворучко, она закурила. В голову лезли мысли, одна другой интереснее.
Как ни хорохорилась Рыкова перед коллегами, но после угроз Гольцева идти в клуб ей совершенно не хотелось. Но, во-первых, надо продолжать расследование. И, во-вторых, уже середина марта, а она не похудела ни на кило. И даже, страшно сказать, поднабрала еще.
В клубе она решительным шагом подошла к Казаринову:
– Сегодня я даю тебе последний шанс исправиться. Или до конца недели я худею на один килограмм, или ты ищешь новое место работы…
Однако на тренера эти слова не произвели никакого впечатления. Зинке стало очевидно, что он нисколько не боится репрессий.
– Не советую вести себя так заносчиво, – заявила она. – Ты кто? Обслуга. Вот и делай, что тебе хозяева приказали.
– Я не обслуга, а высоквалифицированный работник физической культуры с высшим медицинским образованием, – насмешливо отвечал тренер. – Но хозяин действительно отдал мне кое-какое распоряжение. А именно – игнорировать тебя. Что я с удовольствием и делаю.
И Кирилл отошел от нее.
– Ах вот как? – распрямив спину, Рыкова направилась в сторону Ядова. – Гоша, ты был прав, рекомендации этого самодовольного типа не стоят и ломаного гроша. Сожалею, что вовремя не сориентировалась, кто есть кто, и потратила время на дилетанта…
– И я тоже сожалею, – отвечал ей Ядов. – Но мне запрещено с тобой заниматься.
– Как? Я готова сейчас же оплатить десять персоналок. У меня серьезные намерения.
Ядов алчно сглотнул слюну, но быстро справился с волнением:
– Извини, не могу. Чтобы сюда устроиться, знаешь, какой я конкурс выдержал?
Совершенно растерявшись, Рыкова решила обдумать ситуацию в кафе.
– Фитнес-картошку и эклер-лайт, – надменно бросила она официантке.
– Извините, у нас сейчас перерыв. По графику кварцевание.
– Какое еще кварцевание? Мы, кажется, не в операционной.
– Прошу прощения, но это предписание Росздравнадзора.
Тут за спиной у Зины раздались знакомые вздохи и постанывания. К стойке приближалась Катя Стражнецкая.
– Мне безуглеводную корзиночку, – жеманно, как всегда, сказала она барменше.
– И ваш любимый кофе для похудения со сливками-нонкалорин? – подхватила та.
– Пожалуй. И еще вон ту обезжиренную ножку, – и она указала на копченый окорочок с лоснящейся поджаристой корочкой и пояснила Зине: – Всегда беру курицу, в ней практически нет калорий.
– Постойте, а как же перерыв на кварцевание? – громко спросила Рыкова. – Или вы бессовестно ввели меня в заблуждение?
– Извините, но я не могу вас обслужить, – смутилась барменша. – Директор внес вас в черный список. Если я продам вам хоть кусок хлеба, меня уволят.
– Кать, ты видишь, каким гонениям подвергается представитель независимой прессы! – возмутилась Рыкова. – Я единственная в этом городе осмелилась написать о творящихся здесь беззакониях, и вот – пожалуйста! Обслуга воротит от меня морду и отказывает в глотке воды…