Нунин - стр. 37
– Вставай.
И к удивлению всех, от мала до велика, вместо того, чтобы не двигаться, изображая потерю сознания, как это обычно делала проигравшая особь, Ушу встала. Встала и даже снова попыталась дотянуться до длинных волос Гада. Хороший приём, которому её научил Аяк. Но не в этот раз. Словно растягивая удовольствие, Гад медленно отвёл её руку, выверенно прицелился и вложил в удар всю свою силу. Ушу рухнула плашмя, даже не пытаясь смягчить падение. По её неестественно расслабленной позе и разбросанным в стороны рукам Аяку стало понятно, что на этот раз изображать потерю сознания ей нет никакой необходимости. Ушу была в глубокой отключке.
Больше прятаться Аяк не мог.
– Ты только и способен, что драться со слабыми особями?
Он встал в полный рост и, расправив плечи, вытянулся, чтобы казаться шире и выше. Но, кажется, на Гада это не произвело впечатления. Он удивлённо оглянулся, затем его лицо растянул безумный оскал, от которого Аяку стало жутко.
– Так, так, так… – только и смог произнести изумлённый Гад.
Не веря в свою удачу и опасаясь, как бы Аяк снова не исчез в туманном лесу, он двинулся наперерез, блокируя противнику путь в густые заросли тавои. Но Аяк и не думал убегать. Он осознал, что на этот раз ему придётся дать бой. И эта драка будет не чета тем, которые случались между ними раньше. Гад это тоже понял. Он даже на мгновение остановился, заметив в глазах Аяка решимость, которую прежде не видел.
Неожиданно за его спиной, слегка пошатываясь, появилась Ушу. Казалось, появление Аяка её не удивило, скорее разозлило. Она размазала по лицу кровь и недовольно заявила:
– Я сама могу за себя постоять!
Но ни Гад, ни Аяк уже её не слышали. Теперь Гад был само внимание и расчётливо продумывал очередной выпад. Он был ниже своего противника, к тому же Аяк занял позицию на куче сваленной коры. Аяк, в свою очередь, отслеживал каждое движение Гада и пытался предугадать следующее. Будь он на месте Гада, бросился бы сопернику в ноги, чтобы, повалив, лишить его преимущества в росте.
Именно так Гад и поступил. Всем своим видом показал, что метит в голову, а бросился в ноги. Встречный удар коленом, казалось, его потряс. И Аяк в это поверил. Гад рухнул на четвереньки, и он не удержался, чтобы не наброситься сверху. А когда понял, что это ловушка, было уже поздно. Извернувшись, Гад стиснул его словно клещами, затем, пользуясь преимуществом в весе, подмял под себя. А дальше произошло то, что Гад любил делать больше всего. Не давая противнику опомниться, он работал кулаками наотмашь, стараясь попасть в самые болезненные точки. Удары сыпались на голову Аяка, будто катившиеся с горы камни. Он изворачивался, рвал защиту из листьев на груди Гада, пытался достать открывшееся горло, но всё напрасно. Каждый удар отзывался в голове тревожным звоном, всякий раз предвещавшим роковой исход. Но, к удивлению зрителей и даже своему собственному, Аяк всё ещё держался. Поймав занесённую руку Гада, он впился в неё зубами, с лёгкостью прокусив и листья, и кожу. Его рот заливала кровь, и непонятно было, своя или Гада. Он мотал головой, пытаясь закрываться ею как щитом и при этом вонзать зубы всё глубже и болезненней. А потом случилось то, чего Аяк ожидал меньше всего. Гад вдруг дёрнулся всем телом и повалился навзничь.