Нунин - стр. 12

– Этого не может быть! – Аяк произнёс уверенно, но скорее не для Ушу, а для себя.

Он вновь сосредоточился и сразу же его нащупал. Существо было далеко, и вряд ли Ушу узнала о нём с помощью тогу. Скорее, она почувствовала мощный прощупывающий импульс, исходивший из-за груды выстроенных рядами камней. Судя по размерам, там прятался носитель, но какой из семи, Аяк никак не мог определить. Поначалу ему показалось, что это обычный и самый распространённый из носителей триэктор, но только свернувшийся в клубок и слившийся с каменной глыбой. Но затем он понял, что то, что он принял за покрытую бородавками голову с челюстями-клещами, скорее напоминает клещи сорокапута. Однако вскоре он отбросил и эту догадку и, набрав полную грудь воздуха, сосредоточился ещё раз. Беспокойный сорокапут никогда не будет так долго лежать на одном месте. Чтобы жить, ему всегда нужно двигаться, иначе его погубит собственное кровяное давление. Прижимаясь к земле на бесчисленных коротких лапках, он мчится, не зная покоя, даже тогда, когда спит. Для него нет понятия «вперёд» или «назад», как нет головы или хвоста. С двух сторон вытянутого, длиною в пять шагов, чешуйчатого тела сорокапута находятся ядовитые острые клещи, а какая часть тела движется вперёд – там в тот момент и голова. Нет, это был явно не сорокапут! Тогда кто же? Аяк сжал виски, сконцентрировался изо всех сил, собрал волю в пучок, как того требует высшая степень тогу, и раз за разом волнами начал посылать в направлении существа мысленные прощупывающие импульсы. Кажется, его старания заметили. Пока ещё неизвестный носитель насторожился, заёрзал, выглянул из-за камня, выставив блестящую чёрную клешню, и вдруг Аяк получил в голову могучий резонирующий удар. Ему показалось, что его голова сжалась до размеров кулака, а затем лопнула и разлетелась на сотню. осколков Аяк вскрикнул и, вскочив, схватил Ушу за руку.

– Бежим!

И на этот раз она спорить не стала. Лишь когда лес стал реже, узкая тропа разделилась на десяток широких, и, выбрав самую протоптанную, они подбежали к входам в норы, Ушу несмело спросила:

– Ты его тоже видел?

– Да.

– Кто это был?

– Не знаю.

– Тогда почему мы убежали?

– Потому и убежали, что я не понял, кто это был.

– Может, архитер? Это редкий носитель, вот ты его и не узнал.

– Нет, это был не архитер! Ушу, в отличие от тебя, я хорошо знаю всех носителей, и уж тем более узнал бы архитера. То, что там пряталось, не имело ничего общего с большим комом шерсти и пастью с двумя рядами зубов. Ушу, это было разумное существо! Оно нас видело сквозь лес и изучало. Это и есть его главное отличие от других носителей. Ты понимаешь, что это значит?

– Нет. Куда мы идём?

– К хранителю Хорхе!

– Он не здесь. Он сейчас с Гадом у дальних нор.

– Вот туда и пойдём.

– А как же Гад? Я думала…

– Мне сейчас не до него. Я иду к Хорхе.

– Аяк, если ты скажешь хранителю о разумном носителе, нас засмеют.

– Я постараюсь это сделать очень осторожно.

Как обычно, хранитель запустил в землю ноги-корни и, выставив на поверхность огромный панцирь, сплошь изрезанный бороздами времени, впитывал тепло голубого солнца. Он был неподвижен, молчалив и ничем не выдавал, что давно уже наблюдает за приближающимися Аяком и Ушу. Он мог одновременно наблюдать за тем, как Гад крадётся к воображаемому носителю, и за окружающим лесом на добрых три десятка шагов. Когда-то очень давно, когда Хорхе ещё был такой же едва повзрослевшей особью, как Аяк и Ушу, он ассимилировался с носителем вахтаном. Существом, представляющим нечто среднее между деревом и животным. Подобно дереву, он запускал в землю корни, чтобы питаться соком леса, затем вытаскивал их и дальше использовал как ноги, чтобы перейти на новое сытное место. Сферический панцирь, такой же прочный и красный, как ствол тавои, мог резонировать словно мембрана, чтобы издавать звуки. Поэтому казалось, что слышишь его не ушами, а слова рождаются непосредственно в голове. И хотя от прошлого Хорхе на панцире осталась вполне дееспособная подвижная голова, сохранившая способность говорить, как обычные особи, хранитель предпочитал общаться именно с помощью резонирующего панциря. Ассимилировавшись с вахтаном, Хорхе полностью подчинил носителя себе, но не ушёл бродить по дальним лесам, как это делали остальные особи, а остался рядом с Инкубатором, превратившись в одного из хранителей жизни.