Ну, здравствуй, муж! (2 книга) - стр. 44
Полосатый палантин надежно скрыл волосы и плечи, сделав Алекс Дафой безликой.
- Новенькая?! – строгости в голосе крепкого бородатого мужчины с закатанными по локоть рукавами было немерено. Такому бы лес валить, а не рыться на полках с тряпками. – Ежели новенькая, то мантийку выдам, а коли старенькая – сначала верни поношенную хламиду да объясни, что такого с ней сотворила. Небось на уроках артефакторики пожгла? А может, тварь из иного мира вызывала, и та кислотой отрыгнула? Ежели такое с твоей старой мантийкой сотворилось, то предупреждать надо. Неровен час сам вляпаюсь. У меня только-только язвы от никодимусовой слюны зажили.
- Никоди… А это что за зверь такой? – прошептала Саша, обращаясь к Маре, думая что та так и стоит за ее спиной. В мыслях рисовалось чудовище, брызжущее ядом. Но соседка в ожидании «отоваривания» подруги уже бродила вдоль длинных рядов полок, поэтому откликнулась не сразу. А посмотреть в огромной кладовой ключника Ежеля (теперь понятно по каким причинам получившего прижившееся имя) было на что: такого количества причудливых колб, книг и прочего снаряжения для магических дел Александра никогда не видела. Сейчас комната Сесилии, в которой та создавала амулеты иллюзии, казалась чуть ли не кустарной мастерской.
- Новенькая она, дядька Ежель. А Никодимус – это наш профессор риторики, - Мара крутила в руках спиралевидную стеклянную трубку. - Для активации любого артефакта нужно чисто произносить слова, иначе он не откликнется. А в бою промедление может грозить смертью.
- Положи перегонку назад! – рявкнул ключник и, убедившись, что студентка торопливо отошла от полки со стеклом, изволил порассуждать о профессоре. - Ежели студент не проявляет старания, лорд Никодимус впадает в дикую ярость.
- И его слюна становится ядовитой? – такого представить Саша не могла - профессор, плюющийся ядом!
- А то! - Ежель встряхнул очередную «мантийку», прикидывая, подойдет ли та по размеру миниатюрной ученице. - Он же из рода Отравителей, поэтому его злить не след… Не зря он похоронил девять жен.
- А-а-а разве профессор не должен быть осторожным? Мало ли куда его яд попадет? – Саша даже начала заикаться. Женитьба – дело согласованное, а вот куда податься бедным студентам?
«И как вообще такого допустили до юных магов? А если возненавидит кого?» – на ум пришло воспоминание, как ее, школьницу, «топила» математичка, невзлюбив за отстаивание собственного мнения. Сашка всегда допытывалась, почему ей была поставлена незаслуженно низкая оценка. Чувство справедливости не давало покоя. Училась она хорошо, а потому не понимала и не принимала учительские игры в «любимчиков», которым многое прощалось. Дай Ольге Николаевне природа ядовитую слюну, первой в неравной битве пала бы именно она, Александра.
- Зато студенты стараются и с первого раза произносят слова заклинания правильно, - наставительно изрек Ежель. – Бывалоча, на занятия по риторике до года уходило, а как поставили лорда Никодимуса в месяц укладываются. Вспомни, Мара, сколько наша принцесска с рябым лицом проходила? – вокруг глаз бородача морщинки сложились в веселые лучики.
«Ох, и не любят здесь королевскую дочь!»
- Да, почитай, недели две вуалью прикрывалась.
- То-то же! Бери, новенькая, на заметку.
- Дайте мне, пожалуйста, вуаль поплотнее. Береженого бог бережет, - тут же откликнулась Саша. Ежель и Мара громким смехом оценили ее предусмотрительность. Правда, одновременно со смехом закралось чувство, что только что ее вновь разыграли.