Нож сновидений - стр. 126
– Я жду, что сегодня посетителей придет вдвое больше, а может, и втрое. И завтра тоже. Посмотреть все зараз не успеешь, а здешние могут позволить себе прийти дважды. Это все молва, Коутон. Молва. Она приносит поболе, чем ночные цветы Алудры. Все так хорошо складывается, что я прямо чувствую себя та’вереном. Куча посетителей, и с каждым разом все больше и больше. Вот что делает охранная грамота, выданная Верховной Леди, – Люка резко замолчал, слегка смутившись, будто бы только что вспомнил, что имя Мэта на этой грамоте не указано.
– Тебе бы это могло не понравиться, если бы ты и правда был та’вереном, – огрызнулся Мэт, отчего Люка неодобрительно покосился на него.
Мэт засунул палец под черный шелковый шарф, который скрывал шрам от петли у него на шее, и ослабил его. Ему вдруг показалось, что ткань слишком давит. Всю ночь он видел во сне трупы, плывущие вниз по реке, и проснулся оттого, что в голове крутились игральные кости. А это всегда плохой знак. Тем более что на этот раз они прямо-таки норовили расколоть череп изнутри.
– Я могу заплатить тебе столько, сколько ты заработаешь, устраивая шоу в каждой деревушке по дороге отсюда до самого Лугарда. И не важно, сколько зевак ты при этом соберешь. Это помимо того, что я тебе обещал за то, что ты взялся доставить нас в Лугард.
Если не останавливаться на каждом перекрестке, чтобы дать представление, они на три четверти сократят время, которое им потребуется, чтобы добраться до Лугарда. И еще больше они сэкономят, если Мэту удастся убедить Люка проводить в дороге целый день, а не полдня, как они это делают сейчас.
Судя по всему, Люка идея понравилась, потому что он задумчиво закивал. Но потом он вдруг покачал головой и с напускной печалью на лице развел руками:
– И что же это получится – странствующая труппа, которая никогда не дает представлений? Очень подозрительно. У меня есть грамота, и Верховная Леди замолвит за меня словечко, да и вы же не навлечете на нас орду Шончан. Пусть уж все идет как есть. Целее будете.
Этот скряга вовсе не заботится о треклятой безопасности Мэта Коутона, он просто думает, что его треклятые представления принесут больше, чем Мэт заплатит! И кроме этого он жаждет славы большей, чем у его артистов, слава для него не хуже денег. Кое-кто из труппы поговаривал о том, чем займется в старости, когда покончит с выступлениями. Но только не Люка. Он будет продолжать до тех пор, пока замертво не упадет посреди представления. И устроит так, что это увидит максимальное количество зрителей.
– Еда готова, Валан, – нежно пропела Лателле, полотенцем снимая с огня чугунный котелок и ставя его на толстую тканую салфетку на столе. Два места уже были накрыты: тарелки, покрытые белой глазурью, и серебряные ложки. Люка всегда будет есть с серебряных ложек, даже если все остальные будут довольствоваться оловянными, металлическими или даже деревянными. Суровая укротительница медведей – колючий взгляд, поджатые губы – выглядела непривычно в белом переднике, надетом поверх синего платья, расшитого блестками. Наверняка, когда она хмурилась, бедные мишки мечтали, чтобы поблизости оказалось дерево, в кроне которого можно спрятаться. Но, как ни странно, она порхала вокруг мужа, чтобы обеспечить ему всяческие удобства. – Вы позавтракаете с нами, мастер Коутон?