Нойды. Белая радуга - стр. 17
– Эй, ты чего, дурачок? Зачем бежишь? – пробормотал Редкий, заглядывая под скамью, но отпрянул, когда ребенок оскалил мелкие и редкие – через один – зубы и злобно зарычал ему в лицо.
Редкий рассердился на себя, зашел с другой стороны скамейки и довольно ловко вытащил мальчишку за его тыльную часть, после чего спеленал с ног до макушки в свитер. Успел только заметить, как ему показалось, грязь на плече, попытался смахнуть, не сумел. И еще что-то висело у ребенка на шее, но приглядываться Эдик не стал, уж больно агрессивно вел себя найденыш, так и клацал зубами в опасной близости от его уха и щеки.
Чуть успокоившись и крепко прижимая к себе малыша, Редкий постарался выровнять дыхание, чтобы слышать, что происходит вокруг. Кто бы ни принес ребенка и каким бы путем ни воспользовался для отхода, сейчас он уже должен покидать территорию парка. Его схватят, и все закончится.
Но было тихо.
Он сел на траву, чтобы уж окончательно прийти в себя и вспомнить инструкции. Найденыш больше не рычал и вообще не подавал признаков жизни. Эдуард испугался, не задохнулся ли малыш, и осторожно освободил его голову и шею. Снова бросилось в глаза что-то темное, словно прилипшее к коже ребенка.
– Ты вроде запачкался, пока выползал, – прошептал, осторожно касаясь его плеча, Редкий. – Дай, дядя сотрет… а, нет, не сотрет, прости.
Он уже сообразил, что грязь на самом деле была крупным и выпуклым родимым пятном, сползающим с плеча на левую руку и частично на грудь. Формой оно напоминало бумеранг.
– Прости, – повторил Эдуард, будто малыш и впрямь мог обидеться. – И не тушуйся, пацан, ты же пацан. Ничем тебе дядя не помог, только испачкал. – Он снял с лица мальчика пару жестких курчавых волосков, удивился – у мальчика волосы были темные и шелковистые, – неосознанно сунул в нагрудный карман. – Так, а тут у тебя что за штуковина?
Штуковина на шее мальчика оказалась нелепой соской, вырезанной целиком из дерева и покрытой следами зубов. Ребенок, было притихший, снова зарычал и забился, когда Эдуард потянул соску к себе, чтобы хорошенько рассмотреть. Большие темные глазенки, похожие на перезрелые вишни, воинственно сверкали – похоже, своим единственным имуществом малыш дорожил.
– Эх, бедолага ты, – прошептал парень, оставляя соску в покое. – Ладно, хорошо все будет. К людям сейчас пойдем.
И, решив больше не ждать сигнала, он прижал малыша к груди и побрел по безмолвному парку в сторону дворца.
– Соберитесь и постарайтесь в деталях описать, кого именно вы видели на берегу?
Руководитель всей операции больше не прятался в тень, наоборот, в маленьком кабинете горел и верхний свет, и настольная лампа с одним рожком на гибком основании. Человек, назвавший себя так торопливо, что Эдику послышалось слово «миксер», лампу эту постоянно крутил в руках, то и дело наставляя себе в лицо. Теперь стало видно, что под несуразной прической он прячет остатки уха, срезанного как-то наискосок. Человек выглядел сильно раздосадованным, Редкому казалось, что он борется с искушением направить свет прямо ему в глаза и допросить по всей строгости. И Эдик был рад, что в кабинете у стены приткнулся Кинебомба, который, может, заступится в таком случае за приятеля. Хотя не факт.
– Я не знаю, кого видел, – подчеркнуто устало повторил в который раз Эдуард. – Я даже не уверен, зверь это был или человек. В первый раз вообще не разглядел, он в тумане мимо прошел. А во второй раз несся прямо на меня, я случайно на него упал…