Новый рассвет - стр. 33

Бэннер откинула волосы с лица, они рассыпались по плечам и спине. Не думая ни о чем, Джейк обнял ее. Он все еще не мог опомниться, так его поразило, что Бэннер догадалась о чувствах, которые он питал к Лидии все эти годы, с того самого дня, когда увидел ее впервые в Теннесси, умиравшую под дождем в лесу.

– Ты одинок, Джейк, ты томишься по женщине, которую любишь много лет. Но она любит другого, принадлежит ему и всегда будет принадлежать. Я готовилась стать женщиной этой ночью. И теперь я сомневаюсь, что когда-нибудь у меня хватит смелости снова отдать свое сердце мужчине: Грейди так унизил меня! Но мне нужно знать, что я способна вызвать желание. Верни мне веру в себя.

Скользя по лицу Джейка кончиками пальцев, ощупывая каждый бугорок, каждую выступающую косточку, Бэннер удовлетворяла свое любопытство. Она обнаружила, что, как и подозревала, скулы у него очень твердые, а мочки ушей мягкие. Палец опустился к извилистым морщинам в углах его рта.

– Мы оба страдаем из-за других. Давай же утешим друг друга сегодня ночью, давай любить друг друга.

Нежные прикосновения вывели Джейка из забытья. И заставили поверить словам Бэннер. Он обнял ее, притянул ближе, зарылся лицом в волосы, так похожие на волосы Лидии. Она изогнулась, чтоб ему было удобнее, он застонал.

– Мы не можем сделать это…

– Можем.

– Я – последний, кто тебе нужен.

– Ты единственный, кого мне пришло в голову попросить об этом.

– Ты девственница.

– Да.

– Я сделаю тебе больно.

– Нет.

– После ты будешь горько жалеть.

– Я горько пожалею, если ничего не будет. – Она коснулась губами его шеи у расстегнутого ворота рубашки. Кожа была теплой.

Он вздохнул, легонько сжал ее плечи.

– Это неправильно.

– Как может это быть неправильным? Ты всегда целовал мои царапины и синяки, чтоб они скорей заживали. Поцелуй же меня сейчас, Джейк. Помоги мне справиться с этой ужасной болью. Даже если тебе придется представить, что с тобой не я, а мама.

Она не успела договорить: губы их встретились. Нежно потерлись друг о друга. Дыхания смешались. Нежный лепесток. Но действует как разряд тока. Еще. На этот раз дольше. Прижавшись ртом к ее рту, Джейк застыл.

Бэннер робко обвила руками его шею. Он почувствовал ее соски на своей груди и почти забыл, что торопиться нельзя. Снова жадно, неистово впился в ее губы. Он терзал их, пока они не приоткрылись. И тогда язык Джейка ворвался в ее рот. Бэннер задохнулась, вздрогнула всем телом, выпрямилась и еще теснее прижалась к Джейку, как будто к макушке ее была прикреплена веревочка и кто-то резко дернул за нее.

И от вкуса ее, запаха, нежности он погиб, не в силах ничего изменить.

Еще мгновение – и они упали на приготовленную на сене постель.

– Бэннер, Бэннер… – Дыхание его прервалось. – Останови меня, сам я не могу. Это неправильно.

– Пожалуйста, Джейк. Люби меня.

Он стянул сорочку с ее плеча, коснулся открытым ртом ее шеи. Все возражения, которые выдвигал он в уме, пали, как сбитые мишени в тире. Он просунул руку между их телами и расстегнул брюки.

Обнаженная кожа Бэннер ласкала его, женственность дурманила. Нежная плоть раскрывалась ему навстречу, подобно дороге в ад, выстланной шелком.

– Боже, Боже мой, помоги мне, не дай мне совершить это, – молился он.

Но у Господа Бога, видно, были другие дела, и он не услышал пылкой молитвы Джейка Лэнгстона.