Новый год с лучшим другом - стр. 9
—Я и правда пока…не готова, — хрипит и краснеет, а я ее обнимаю и к себе прижимаю. Ну и хорошо, ну и прекрасно. Тупая улыбка растягивает рожу. А потом до меня доходит…стоп. А если настаивает, а она молчит?
—Он точно не заставляет? Бросай его нахуй!
—Глеб!
Ксюша пытается поднять голову, но я накрываю пушистую голову ладонью и жму к груди, где размеренно стучит сердце. Приятно.
—Могу помочь отвадить.
—Эй, хлебушек, дело ведь не в этом. Прекрати. Просто я ведь понимаю, что ему хочется.
—Перехочется, блять, если ты не готова!
—Прекрати ругаться!
Вообще себе не представлял, что смогу проявлять такие эмоции и чувства к ней. Но вот он я.
Кексик позвонила мне в жуткой истерике, заплетающимся языком говорила, что никуда не поедет, и только я понял, в чем дело, тут же поехал домой к ублюдку.
Он довел мою девочку до истерики. Я его доведу до больницы. И не уверен, что мы будем квиты.
Стою тут под нарастающим снегопадом, пытаюсь думать не радикально, а так…позитивно. Например, что он будет пару лет наблюдаться у ортопеда и стоматолога, если я превышу силу. А не то, что я потеряю МС и свое будущее, если все выльется наружу.
Он не открывает мне ни с первого раза, ни со второго. А я терпеливо жму на кнопку звонка, пока за дверью явно происходит движ-париж. Ну ясно, уебок веселится как может, когда “скинул балласт”.
Я слышал его разговор с друзьями, потом детально поговорил с ним и о чудо, он решил расстаться с кексом после нашего разговора вчера. Замечательное решение, я считаю.
Но он сделал это хуево, раз она в истерике. И значит что? Значит заслужил в табло, снова. И так, чтобы , блять, на асфальте валялся и кровью сочился.
У меня этот плач в ушах стоять будет вечно, как и взгляд побитый. Мне даже видеть ее не надо, чтобы четко узреть реальность происходящего.
Пару раз стучу, когда кто-то проворачивает щеколду и отворяет дверь. Моментально просовываю ногу в проем и устремляюсьь вперёд. Передо мной стоит напуганная девчонка, наполовину раздета, помада смазана на губах и цепляет щеку.
Сразу ведь ясно, что тут происходило.
Вырываюсь в фонтан всеобщего веселья бурно и резко, мгновенно выхватывая при этом дрыгающуюся фигуру Феда, он же педрила гребенная, обыкновенная.
За три волосины перехватываю под всеобщий визг и тяну к выходу. Он же вопит как баба и пытается вырваться, царапаться о мои руки.
—ЧЕ ТЫ? ЧЕ КОНЧЕННЫЙ, ТЫ ЧЕ? ЧЕ Я СДЕЛАЛ.
—Как минимум, родился на мою голову и свою голову, — выталкиваю пьяную тушу на лестничную клетку. Он приземляется на руки и ноги одновременно, постанывая от боли.
—Че ты конченный? Ты сказал, я бросил! Хер ли ты творишь, дебила кусок?
Вопит так громко, что уши закладывает.
Вслед за нами выбегают все присутствующие в квартире, музыка стихает. А мне свидетели не нужны, потому, схватит за шкирку уебка, я тащу его вниз на улицу, чтобы умыть снегом вечно довольное выражение лица, которая надо бы раскрасить к чертовой матери.
—Ты не догоняешь происходящего, — шиплю, вытаскивая дебила на улицу. Он же цепляется за дверь и резко закрывает ее, отчего мне по лицу прилетает, сука! Звёзды перед глазами загораются яркие. Вот тварь.
—Зато ты догоняешь, да? Ты че творишь, ублюдок? — кричит, упираясь в меня руками, пока я, теряя равновесие от удара железной дверью, пытаюсь устоять на ногах.