Новый год с лучшим другом - стр. 12
Но все, о чем получается думать, это о том, что я совсем не хочу выпутываться из объятий Глеба, а это отвратительная ситуация, которая не сулит ничего хорошего лично мне.
Под звуки разных мелодий мы украшаем елку, периодически от Глеба ко мне летят фразы наподобие:
—Я помню, как ты попробовала желтый снег после шутки Заварского, что это мороженое рассыпали по земле, и если бы не я, то попробовала бы и шоколадное…
На что я тут же вспыхиваю протестующе.
—Ничего я не попробовала! Я была близка к этому! И мне было пять, что ты вообще хотел от меня в те года?
Глеб снисходительно приподнимает брови и бросает в меня игривый взгляд, пока я креплю прозрачный шарик, наполненный серебристой бахромой, на веточку.
Было дело, каюсь, но там и правда ничего не я пробовала.
—Ага-ага, я все видел, и вообще хорошо, что подоспел, а то потом бы по больницам родителей бы тягала с отравлением или еще чем похлеще. Кто там знает, чей след был на снегу, — смеется он, наглым образом бросая в меня дождик, а я отмахиваюсь, изображая глубоко оскорбленный вид.
—По крайней мере, я не писала в цветочный горшок, соревнуясь с другими ребятами, у кого же выйдет дальше это сделать! — показав язык, складываю руки на груди. Тоже мне, гений! В детстве он был тот еще Эйнштейн.
—Это потому, что у тебя не было такого писюна, как у меня! — с особой гордостью произносит он, окидывая меня совсем другим взглядом. Темным и наполненным чем-то пугающим.
—Да, у меня в принципе нет писюна, Глебушек, — улыбаюсь и беру очередную игрушку из коробки. А это именно та, которую я подарила мвоему лучшему другу на его десятилетие. Потому что…у Глеба День рождения третьего января.
Держу в руках ее и меня откидывает в прошлое, где я сижу под огромной елкой в доме Высоцкого и протягиваю ему коробку с подарком. Огромный шар, а внутри дом. Если потрусить, то снежинки присыпают домик, а рядом с ним украшенная игрушками елка, вокруг которой маленькие фигурки людей крутят хоровод.
Ничего подобного я больше в своей жизни не видела. Помню, как увидела ее, так и влюбилась. И обязательно решила, что подарю ее хлебушку.
Глеб подходит ко мне со спины и перехватывает ладонь в своей, теперь мы держим игрушку вдвоем.
—Ты ее сохранил? — вырывается у меня, когда я слежу за тем, как пальцы скользят по тонкому стеклу и накрывают мои.
—Что за вопросы, кекс? Конечно. Всегда с особым трепетом относился к ней, и привез сюда. Она обязана украшать эту елку. Ты так не думаешь?
Вместо ответа киваю, чувствую ностальгию, продирающую грудь. Слышу, как Глеб делает еще один шаг, и теперь практически упирается в меня. Целует в макушку, а ладонь от этого потом покрывается.
Не могу понять, почему меня так волнует все, что сейчас происходит.
Мы ведь просто друзья.
Елка готова ровно через полчаса, а когда мы включаем гирлянду, я вообще зависаю на это красоте.
«Let it snow» на фоне погружает меня в праздник, и я уже забываю, что вообще-то приехала сюда в слезах.
И плакала днем, еще и утром.
—Фото?
—Ты ли это, воин? — смеюсь, с неверием вглядываясь в Высоцкого. Он же ненавидит фотографироваться, об этом знает каждый, кто с ним знаком.
Даже попытки уговорить его на «себяшечку» заканчиваются провалом. Не любит и все тут.
—Ну ты же любишь это, а других компаньонов на это занятие у нас явно нет, так что…придется быть им мне, — он стягивает с себя старую растянутую кофту, в которой заводил генератор, снова являя мне свои кубики. А затем берет из пакета новогодний свитер с оленями, мне вручает шапочку Деда Мороза.