Новый альбом - стр. 22
Ему нравилась его работа. Кому-то покажется, что работать техником на катке – удел не самых продвинутых людей, но ему было плевать на подобные мнения. Здесь было просторно; высокий потолок, увешанный фермами со звуком и светом, не нависал над ним, как крышка гроба, а воздух был всегда чистым, свежим и прохладным. Плюс – тут царила какая-то своя, совершенно непередаваемая атмосфера. Дух соперничества, борьбы и азарта, казалось, не покидал это место, даже когда часть освещения была выключена, а лёд погружался в полумрак. Пережитые эмоции будто до сих пор витали вокруг крохотных стульчиков на трибуне, наполняя пространство вокруг каким-то особенным, застывшим электричеством.
Утром Стёпе почему-то нравилось бывать на арене больше всего. Он медленно прогуливался возле трибун, убирая мусор, выгребая от бортов ледяную крошку и наводя порядок на скамейках игроков.
На сегодня дел было немного. Убрать из раздевалок лишнюю форму, разнести воду, подготовить лёд. С первым он покончил быстро, а вот с катком не хотелось торопиться. Что-то завораживало его в этом процессе. Машина, заливающая лёд, медленно скользила по исчёрканной коньками поверхности, оставляя за собой гладкую блестящую полосу – будто гигантская механическая улитка, совершающая свою неспешную задумчивую прогулку. За рулем, конечно, было тесновато, но на машине не было крыши, поэтому Стёпа мог спокойно высидеть на ней нужные полчаса, расставив в стороны коленки и наклонившись к рулевому колесу. Как ребёнок, выросший из игрушечной машинки, подаренной на день рождения несколько лет назад, – грустно подумал он, случайно увидев своё отражение в плексигласовом ограждении коробки.
Проезжая очередной круг мимо сектора С, он увидел место, где сидела та девушка. Он снова вспомнил её взгляд – пронзительный, цепкий… будто прожигающий насквозь. И в нём не было того, что Стёпа так привык видеть в глазах смотревших на него людей, – не было отвращения, брезгливости… и не было страха. Он всегда старался прятать глаза от женщин – ведь большинство из них видело в гигах угрозу, озлобленных без женской ласки и внимания троллей, способных на что угодно. Как морально, так, тем более, и физически.
А у неё не было этого и в помине. Было что-то другое, но что… Возможно, Стёпе просто не доводилось сталкиваться с такими взглядами раньше. Он кружил по катку, стараясь думать о чём-нибудь другом, но хрупкая красавица всё равно не выходила у него из головы. Стёпа пытался прогнать от себя эти мысли – таким, как он, нечего даже и думать соваться к обычным женщинам, можно кучу проблем выхватить, зачем они ему. Но получалось плохо – он раз за разом мысленно возвращался к красному платью, будто светящемуся на трибуне.
Закончив подготовку катка, он загнал машину в подсобку и вышел обратно к коробке. Потянувшись и размяв затёкшие ноги, он встал, сунув руки в карманы, и задумчиво смотрел на блестящий, местами уже схватившийся лёд. Пора идти к себе в подсобку – тесную каморку в задней части арены, где ему приходилось отсиживаться, когда лёд был занят. Сегодня не будет игры – только частные детские секции по хоккею и фигурному катанию, а пугать своим появлением маленьких детей Стёпе было строго запрещено. Теперь он сможет выходить наружу только во время технических перерывов. Забившись в каморку, он достал книгу, помогавшую ему коротать время в такие часы, и углубился в чтение.