Новые пирамиды Земли - стр. 40
Князь с иронией посмотрел на мрачного Пахаря.
– Ну что, староста, сделал я твое дело? Правильно, что порядок в общине соблюдаешь. Это я ценю и уважаю, потому что без порядка на Руси кроме пьянства, разгильдяйства и воровства ничего не было и не будет. Думаю, мы с тобой тоже поладим. Мне толковый староста все одно нужен, а кто знает этих людишек лучше тебя?
Пахарь мрачно усмехнулся.
– Выходит, ты из меня, вольного человека, слугу хочешь сотворить?
Князь привстал в стременах и указал плеткой на танкетку.
– Какая может быть воля под пушечным дулом? Все, поиграли в свободу с людишками, теперь это безобразие кончать пора. Всегда на Руси была хозяева, и всегда были слуги и рабы. Рабов мне не надо, с ними хлопот много. А вот слуги верные да работящие нужны. Только тогда Россия воспрянет из праха, когда каждый будет заниматься своим делом. И работать мои людишки будут не за совесть, которой у русского крестьянина отродясь не было, а за страх перед суровым, но справедливым хозяином. Понятно?
– Понятно, – кивнул Пахарь. – Говоришь, делом своим надо заниматься? Это верно, пора браться за дело.
Он поднял правую руку и зычно крикнул:
– Готовсь!
Толпа дружно и привычно рухнула на землю. И тотчас откуда-то из соседнего дома раздался грохот выстрела, и башню танкетки охватило пламя. Одновременно сразу с нескольких сторон застучали пулеметные очереди. Всадники заметались, не зная, где скрыться от разящего огня. Некоторые начали стрелять из винтовок в туман. Князь Охромицкий стрелять не стал – он пришпорил своего коня и стремительно помчался в соседний переулок, тот, что вел к речке.
Через несколько минут все было кончено. Двенадцать слуг князя были убиты, четверо тяжело ранены. Мужики из толпы достали ножи и безжалостно прикончили тех, кто пришел в деревню с мечом.
Отец Серафим, бледный как смерть, истово крестился, с ужасом глядя на все происходящее. Потом он обернулся и с укоризной посмотрел на старосту.
– Не по божеским законам живешь, Пахарь!
– А князья, что обманули народ, живут по-божески? – тихо спросил Пахарь. – А как насчет тех священников, что им фактически служат? Легко и просто держать народ в темноте от имени самого Господа бога, внушать им необходимость смирения перед власть имущими. Но народ уже привык к свободе. И просто так ее мы никому не отдадим!.. Мужики, берите топоры да пилы, пойдем отстраивать зеленодольскую ферму.
Пахарь повернулся и пошел по улице, что вела к полю. За ним последовала большая часть мужчин. Остальные мужики занялись уборкой трупов, а молодые бабы побежали за ведрами – надо было гасить пылающую танкетку.
Отец Серафим долго смотрел вслед старосте, а затем перекрестил его и прошептал:
– Господи, прости его, грешного… И прости меня, своего слабого слугу. Ведь сердцем я чувствую, что он прав, ирод немецкий!
Братья Игорь и Евдоким, что продолжали стоять на коленях посреди площади, недоуменно переглянулись.
– А как же мы? – робко сказал Игорь, глядя на оставшихся на площади женщин. – С нами-то что будет? Матушка, развяжите нас!
К ним подошла мать – суровая седая женщина. Она ласково погладила сыновей по головам, а потом повернулась к другим пожилым женщинам и промолвила:
– Сердце мое разрывается от боли, но Пахарь прав. Слишком много на свете людей, которые хотели бы разрушить нашу общину, и превратить нас, свободных людей, в рабов. А я не хочу, чтобы мои дети и внуки стали рабами!.. Бабы, кто будет сечь моих сыновей?