Новоросс. Секретные гаубицы Петра Великого - стр. 28
Оставаясь лишь сторонним наблюдателем азиатской политики, я в это самое время готовился отбыть в Европу. Получая дозволение у Брюса (как заводчик, подведомственный Берг-коллегии), прочел во взгляде начальника явственный укор. Улыбнулся ответно:
– Яков Вилимович, чем недоволен?
– Душа не болит за армию? Не думаешь, что мог бы здесь пригодиться?
– Кто и где мог бы пригодиться – пусть государь император думает.
– А сам что же, думать перестал?
– Нет. Но научился молчать, когда не спрашивают. Желаешь знать мое мнение – изволь. Любые завоевания в Персии лишены смысла, пока Черное море недоступно и проливы закрыты. С точки зрения государственной экономии – пустая трата ресурсов, и без того недостаточных.
– А возможность зайти против Порты с другого бока ты, Александр Иванович, ни во что ставишь?
– Меньше, чем ни во что. Этот бок у нее толстокожий, слишком далеко от жизненных центров. Размен войск невыгоден: обременяющим царскую казну регулярным полкам контрбалансируют местные силы, которые султану не стоят ничего. Или очень мало. Лезгинцы, кумыки, войска провинциальных азиатских пашей… Ни один оттоманский стратег не сумел бы их с толком использовать против России, если б мы сами не влезли в эту вселенскую задницу. Для стратегического обхода турок Кавказ непригоден, сия идея порочна…
– Ступай к черту, коли вздумал государя Петра Алексеича порочить!
– Не ругайся, mon general. Я, может, неудачно выразился; на самом же деле политику Его Величества не осуждаю. У него могут быть иные расчеты – да и государство, в конце концов, его, а не мое. Но ты же сам спросил… Кому другому и отвечать не стал бы.
– Да уж, лучше помалкивай. Умный человек и военачальник отменный – а мысли у тебя… Как бродяги беспашпортные, безо всякого порядка блуждают.
– Сам не пойму, чего они строем не ходят – вроде полжизни в военной службе провел.
– И впредь не зарекайся. Чует мое сердце, насчет задницы ты не совсем не прав. Во всяком случае, дерьмо разгребать кому-то придется. Не пропадай из виду, отписывайся через резидентов.
– По мере возможности. Не беспокойся, Яков Вилимович. Вернусь. Куда деваться: у меня тут имущества на сотни тысяч.
Прогуливаясь по шканцам «Святого Зосимы», идущего в галфвинд на траверзе Гангута, я перекатывал в уме сказанное Брюсом. То ли генерал-фельдцейхмейстер собирается протежировать в смысле возврата на службу; то ли, наоборот, предупреждает: вольно гулять не получится, готовься снова в упряжку! Сие зависит от неприятельских успехов – и от репутации генерал-майора Читтанова, как мастера именно азиатской войны.
Честно говоря, хотелось бы иной славы. Собратья по оружию (исключая разве Апраксина) ставят меня не слишком высоко, ибо не с тем неприятелем воевал. Шведы в их мнении – враг первосортный, турки – поплоше, татары совсем ни во что считаются. Победам над ними разная цена.
Сам я, при всем уважении к шведской армии, не вполне с таковой расценкой согласен. Война в странах Востока требует от полководца не меньшего искусства. Вернейшее доказательство – Прут, когда вчерашние победители Карла чуть было не очнулись от самодовольства в турецком плену. Неприятельская иррегулярная конница не годна к прямому бою – однако снабжение армии и поддержание коммуникаций превращаются, благодаря ее действиям, в нетривиальную задачу. Пешие лезгинцы, обстреливающие русские колонны в горах из засад, – тоже не подарок. У самого каспийского берега преимущество за нами, но попытка отойти от него и поставить под свою власть внутренние земли имеет сомнительные шансы на успех. Нужны федераты из местных племен для заполнения пространства. Иначе, раздергав полки поротно для противодействия мелким шайкам абреков, мы лишимся превосходства армии европейского образца над равночисленною толпой: при столкновениях малых отрядов оно нивелируется. Магометанский фанатизм и рукопашные умения получают авантаж над дисциплиной и маневром.