Новогодняя аллергия - стр. 23
– Хорошо, Даниил Владимирович. Чай или кофе?
– Кофе. Черный. – отвечаю я. Откидываюсь на кресло и добавляю, – Черный, как моя душа.
Два идиота всерьез считают, что планы на год – единственное, зачем их позвали. Я слушаю их вполуха, поглядываю на часы, делая вид, что у меня мало времени. Поверьте, у меня его предостаточно!
– Что по контракту с Аркадьевым? – спрашиваю, перебираю бумаги по этой сделке, будто она меня действительно интересует.
Делаю пометки на полях, а сам жду, когда большая стрелка на часах оповестит о появлении главного действующего лица в этой пьесе. Алеутов принимает мою улыбку за одобрение и начинает распыляться, рисует такую радужную картинку и обещает прибыль от сделки чуть большую, чем ожидалось. Хоть где-то скачки курса играют мне на руку, но сейчас я улыбаюсь совсем не поэтому.
«И вот настало твое время, пигалица!»
Она протискивается в кабинет. Белая, как лист бумаги. Стоит в уголке и боится поднять глаза.
– Садись! – рявкаю я. Она вздрагивает и опускается на самый край стула под непонимающие взгляды Алеутова и Синявина. – Досчитывай!
Толкаю папку, до сих пор лежавшую в ожидании своего часа, и следом калькулятор. Луковая сжимается, стоит ей только увидеть, что именно ей нужно досчитать.
– У тебя десять минут! – произношу я, ускоряя амплитуду и без того трясущимся пальцам. Смотрю на помощника и спокойно спрашиваю, – Когда юристы проверят документы?
Алеутов лезет в свой ежедневник, что-то говорит, абсолютно игнорируя Луковую. Ему не интересны причины зачем Зверь вызвал эту серую мышь. Действительно, очень похожа. Все тот же серый свитер, что и при первой встрече. Будто у нее нет никаких других вещей. Она вообще из него не вылезает что-ли? Я снова возвращаюсь к бумагам, лежащим передо мной. Десять минут, отведенные пигалице на расчеты, чем-то нужно занять, и я начинаю цепляться к пунктам со сроками, уточняю то, что и так написано, посматривая время от времени на скукожившуюся фигурку за столом. И как только она откладывает ручку, поднимаюсь и иду к ней. Смотрю, что у нее получилось. Ровно то, что насчитал я. Копейка в копейку. Вряд ли Луковая увидела мою улыбку, но от голоса, который она услышала, сперва застыла, а потом стала трястись, как припадочная.
– Значит, именно в такую сумму вы оценили жизни людей? – спрашиваю я, перебивая.
– О чем вы, Даниил Владимирович? – Синявин смотрит на меня.
И по его глазам видно, что он действительно не понимает, о чем идет речь. Я беру два листа – последний отчета и тот, на котором Луковая закончила свои расчеты. Умничка. Даже выписала отдельной строкой разницу.
– Вот про это. – подталкиваю листы Синявину. – Тут же стоит твоя подпись?
– Я… Я… Я не понимаю, как это возможно, Даниил Владимирович… Может быть где-то ошибка? Давайте я перепроверю… Это не займет много времени…
– Нет! Уволен! – рычу я, не желая слушать лебезящие нотки в его голосе. – Через десять минут твой кабинет должен быть пуст! Не успеешь – найти новую работу станет для тебя крайне сложно. Рекомендации у тебя будут соответствующие.
– Даниил Владимирович… – Синявин хочет что-то сказать, но мне достаточно одного взгляда, чтобы заткнуть ему пасть.
Он медленно встает и не оборачиваясь выходит из кабинета, оставляя меня наедине с белеющим Алеутовым и полуобморочной Луковой.