Новая Зона. Крадущийся во тьме - стр. 24
«Что со мной происходит, в конце концов? – думал он и не находил ответа. Пусть он никогда не обладал отвагой и излишним любопытством, но и трусом не являлся. – Нервы в последнее время ни к черту, раз в знакомое до мельчайших подробностей, изученное, словно второй дом, убежище я пробираюсь, будто на вражескую территорию».
Под убеждениями, размышлениями и обещаниями того, что все обойдется, страх притупился, но не отступил совсем, зато Никита наконец-то разозлился: на Дима, устроившего их логово в столь пугающем месте, на себя, на Зону, зачем-то захватившую Москву, и на жизнь вообще. Причем злиться на последнюю казалось глупее всего, поскольку ничего менять Никита не хотел – притерпелся. Да и устраивало его практически все.
Наконец он дошагал до металлической двери. Она гарантированно оказалась заперта, рядом жужжал исправный распознаватель отпечатков пальцев с коробочкой клавиш, подсвеченных красными и зелеными лампочками. Случись что-нибудь плохое, горела бы однотонная оранжевая подсветка.
Однажды их уже пытались взломать: какая-то местечковая банда – ничего неординарного, местная шелупонь, гопники. Самому старшему из них оказалось едва за двадцать. Наиболее молодой член банды только-только отпраздновал девятилетие. Они решили, будто за дверью скрывается офис, а в нем – немалые деньги. Прибежали с битами, погромили муляжи камер и распознаватель, но внутрь не проникли.
Конечно, убежищем мог заинтересоваться некто более умный и влиятельный, подговоривший малышню совершить налет, но на этот случай Дим разработал несколько планов эвакуации и обороны и уж точно дал бы Никите знать. Нет. Однозначно никто посторонний в убежище не проникал. Во всяком случае, через дверь.
На этой мысли Никита усмехнулся.
– А как еще? Не из унитаза же вылез, – проговорил он вслух и, постучав по двери, добавил: – Дим, это я, пока шел, всякие страшилки навыдумывал, не обращай внимания.
Ответом служила тишина, но она не настораживала. Дим терпеть не мог трепаться ни по телефону, ни по скайпу, ни по домофону, ни еще как-нибудь удаленно, вот в живую – сколько угодно.
Никита приложил к полоске сканера большой палец, набирая другой рукой комбинацию из шестнадцати цифр. Подтверждение отпечатка и код должны были поступить в компьютер одновременно, иначе попытка не засчитывалась, и приходилось ждать три минуты, прежде чем повторить.
– Все-таки ты чертов параноик, Дим, – прошептал Никита, гипнотизируя красную лампочку, подсвечивающую клавишу с изображением ключа. – Что не так? Вот что я снова не так сделал, а?
Словно вняв его словам, лампочка потухла. Раздался характерный щелчок – это открылся основной замок. Еще через пару секунд послышались более глухие звуки – отпирались вспомогательные запоры.
– Аллилуйя, – вздохнул Никита, открывая дверь и шагая через порог. Он хотел прибавить еще какую-нибудь фразу, подходящую случаю, но застыл, глядя на лежащее практически под ногами тело. В том, что Дим мертв, он не сомневался ни минуты: раненые люди, находящиеся без сознания, так же как и животные, не бывают настолько расслабленными, в них все равно присутствует жизнь, мышечный тонус, и только трупы более всего напоминают брошенных тряпичных кукол или мешки, набитые ватой.
Первые мгновения Никита ничего не чувствовал, потом в нос ударил отвратительный запах. Во время физической кончины все мышцы тела расслабляются, и те, о которых не принято упоминать, – тоже. Дим лежал ничком в луже собственной крови, кажущейся неестественно алой, слишком яркой, вызывающей, и в собственных же нечистотах.