Новая жизнь Нефертити - стр. 38

– В студии?

– Ага. Дикий трудоголик. Ему ничего, кроме музыки и всего с этим связанного, не надо.

– Говорят, ещё девушки… – в душе у меня всё перевернулось от виртуальной ревности.

Арина хохотнула и махнула рукой.

– Нет, он бабник, конечно. Какой звезде не нужны поклонницы? Но ты не волнуйся, в личном кругу Севка вполне нормальный.

Она вдруг замолчала и со странной хитринкой посмотрела в окно, а я округлила глаза от догадки.

– Постой, вы с ним тоже… были в отношениях?

Арина смущённо хихикнула.

– Ой, ну какие это отношения в семнадцать лет? Так позаигрывали немного, поцеловались пару раз и всё. Дружить с ним лучше.

Мда…

– И Нэтали тоже с ним встречается?

– Танцовщица?

– Да, его партнёрша.

– Не думаю. С другой стороны, почему нет? Она у него в серии юмористических клипов снималась про любовь-ненависть. Вот уж погонял её режиссёр: и с крыши падала, и по кастрюлям убегала, по столам в ресторане, и из огня выскакивала сразу под брандспойт.

– И постельные сцены?..

– А как же без них?

В моей голове перемкнуло, Арина продолжала весело:

– Она привыкла быть главной фигурой в его клипах и на концертах, но сама понимаешь, на Нефертити яркая блондинка с чисто русским курносым носом не тянет.

– Наверное, она не рада этому.

– Да какая разница, кто на что злится? Многие бы тут хотели на Финна поставить печать «Моё» и прикарманить, но он свободная птица, существо творческое.

– И мадам Беттарид?

– Катрин? Это отдельная история! В некотором смысле она ему мать заменила.

– Но у него же есть мама! Макс, точнее Сева, о ней очень тепло отзывался. Об отце правда промолчал…

– Там всё сложно. Отец у него пил и дрался со всеми подряд на улице. И опять пил. Мама Финна до сих пор с ним живёт, а Севка так жить не хочет. Он очень изменился! Когда я только познакомилась с ним, Севка был деревня-деревней – ни понятия об этикете, ни умения себя вести, ни культуры особой, эдакий рубаха-парень с голосиной в четыре октавы, убивающей наповал харизмой и наглостью завоевателя.

– Интересно…

– Конечно, интересно. Теперь все думают, что он золотой мальчик-мажор, у которого всё на блюдечке с детства, а он просто умеет вкладывать и хочет получить всё, что может. А может он многое. Учил языки, раз Катрин сказала, – она для него нерушимый авторитет, с её подачи учился танцевать, одеваться; стопками читал книги, произношение выправлял. Как ни зайдёшь в студию, он занимается. Или тем, или другим. Ещё и на актерский поступил.

– Он молодец, – вздохнула я, думая, что это я по сравнению с Финном – золотая девочка.

Мне повезло, меня очень любили родители. Папа разговаривал со мной подолгу и рассказывал интересное – целые экскурсы в историю, философию, религии. Мама… Мама была просто мама, добрая и любящая. С ней хорошо было ходить по магазинам, болтать по дружески. Я даже была избалованной, как сейчас понимаю, хоть мы и жили очень не богато. Папа говорил, что деньги не главное, и мама могла приготовить блюдо-пальчики-оближешь буквально из топора, но в доме было как-то ладно. Жаль, мама заболела, и после её ухода папа стал таять-грустить и уже не был тем, каким раньше. И я мучительно пыталась что-то исправить, как будто сама виновата в том, что радость исчезла. А потом осталась одна…

Я снова ощутила чувство острой несправедливости от того, что у меня так рано забрали родителей.