Новая эра. Часть вторая - стр. 47
Ну как, снизил Юваль профиль? Эйх амаргаш18?
Врач направил его в Тель-Ашомер, на обследование, а пока он на базе, ждет, когда вызовут.
Маргаш? Черт его знает, смута какая-то…
Звонила тетка из издательства «Кетер», говорит, скоро выйдет антология, и мой кусок из книги. Когда все куски выйдут, попробую еще раз побегать насчет издания не иврите.
С 8 по 13 поедем на Крит. Надо «отдохнуть».
Зашел в «Стемацкий» на Алленби, там есть такая Сарит Томшински, русскими книгами занимается, предложил свою. Повертела в руках, говорит «мехубад19», но мы у частных лиц не покупаем. Понимаю, говорю, но это вам, в подарок. Сразу бросила книгу, как раскаленный уголь. Может, это считается взяткой? В другом магазине, только заикнулся: мы книги не берем! В общем, продавать свою книгу, или дарить незнакомому человека – ад унижения. Но так и должно быть.
5.4. В час встретил Герца, привез его к нам. Отобедали. В Риге его встречали празднично, с цветами. Дали деньги на фильм. Рассказал о замысле:
– Все началось с того, что захотелось снять про того мальчика, из «На десять минут старше», что с ним теперь, ну да, это теперь модно, ну, я его нашел. Конечно, от того богатства эмоций ничего не осталось, лицо неподвижное, нет, он вполне благополучен, кончил университет в Швеции, у него своя фирма, отец у него в латвийском правительстве, но такое ощущение, что он пережил какой-то очень тяжелый момент в жизни, он играет в бридж, участвует в международных соревнования, вначале я поехал с ним на чемпионат мира по бриджу, это было очень интересно. … Я в первый раз приехал в Иерусалим в 88-ом, и нас поселили в Мишкенот, напротив Дормицион, и мы каждое утро вставали под звон его колоколов и любовались его стройной башней, мог ли я знать, что через десять лет похороню там Иру… … Я знал, что в больнице уже ничем не могут помочь, поэтому она умирала дома, и я думал, вот неужели ничего не останется?, и тогда я стал снимать, однажды пошел снег, это было так здорово, из двух окон было видно, и она сидела у окна, а я снимал, однажды приехала ее близкая подруга, из Америки, приехала на один день, попрощаться, и мы испекли хлеб, сами, такой вкусный получился хлеб… А она гиюр20 не успела пройти, и мне предложили общее кладбище у Беер Шевы, или, если за деньги, то, вот, у Дормицион, и этот, из похоронного, сразу позвонил священнику, все устроил… Меня положили на операцию, и такое настроение было, во-первых, неизвестно чем кончится, и потом для врачей ты же не человек, а такой станок, на котором они работают, и тут я решил взять камеру, сказал своему оператору, договорился с врачами, а я еще в Риге снимал фильм об операции на открытом сердце, а потом здесь уже снял похожее, это потрясающе, как они берут циркульную пилу, взрезают грудину, раздвигают, вот мы говорили об «Уроке анатомии» Рембрандта, ведь художникам разрешили рисовать в анатомическом театре только где-то в 16 веке, и я помню эти рисунки, один такой: стоит человек, и грудь его вот так раскрыта, а в «окне» этом – пейзаж, вот они раздвигают, ставят такие распорки, каркас металлический, отсекают сердце, подключают к искусственному сердцу, а это такой огромный агрегат, который жужжит и стучит со страшной силой, а само сердце опадает, в нем только немного крови оставляют и поддерживают определенную низкую температуру, а потом опять подключают, но сердце еще не действует, оно как бы забыло, что ему делать, и тогда они подключают такие два электрода, хирург весело говорит: «улю-лю», потом еще раз «улю-лю», оно вздрагивает и начинает двигаться, а потом уже бьется, и на нем еще остаются такие железные зажимы, и вот ты видишь, как они бьются, вместе с сердцем, как оно увлекает их своим биением.., вот все это мы теперь сняли со мной, и знаете, когда я решил взять камеру, то все изменилось, я перестал быть станком и стал наблюдателем, и настроение изменилось, и все. … «Урок анатомии» – моя любимая картина. Французы сделали замечательный фильм о Рембрандте, в тех же красочных тонах, с такой же подсветкой, как его картины…