Новая эра. Часть вторая - стр. 21

Матвей, Миша

6.3. Гулял утром с собакой и мучался: надо позвонить Л, поскольку вечером мы идем с ней в «Гешер», на «Сатана в Москве», но она, конечно, захочет встретиться и утром, а я не хочу. И надоело делать то, что не хочешь. Вот чем Р хороша: будет ей больно, или не будет (да не будет, не тешь себя), но она без меня обойдется. И поэтому она меня не тяготит. Если и «виснет», то только по телефону («Ну подожди! Скажи мне еще что-нибудь!»). И из постели не выгонишь. Вспомнил наше последнее отравленное свидание, загрустил, позвонил. Записал на автоответчик: хотел поговорить, скучаю, целую. Потом позвонил Л.

– Ну, как проверка?

Эдак с иронией. Знает ведь, что вру, знает по дневникам, что по воскресеньям у меня свиданка…

– Вроде ничего не нашли, все будет ясно в четверг, после кардиолога. Так во сколько там начало?

– В восемь тридцать.

– Так давай часов в шесть встретимся? Можем по Яффо погулять.

– А мы разве утром не встретимся? Ненадолго.

– Ну, ненадолго нет смысла…

– Ты успеешь вернутся.

– К пяти? А потом снова бежать? Нет (о, как я тверд и решителен!), давай вечером.

– Ладно…

Почти с вызовом. После паузы нашла блестящий маневр:

– Я вообще-то хотела в музей Гутмана зайти, там сейчас выставка Гутмана и Рубина…

– В Неве-Цедек?

– Ага.

– Смотри, если на пару часов…

– Да, ненадолго.

В музее я распалился. Не могу сказать, что Гутман зажег. Пошли в гостиницу на берегу. Жадно сцепились. Когда лежал в расслабоне, обратил внимание, что она украдкой косится на Него. Как-то, показалось мне, с удивлением, будто Он вырос. Приободренный вогнал еще порцию, сзади. Чувствовал себя тараном, пробивающим крепостные ворота, могуче прошло.

– Сердце не болит?

А сама задыхается.

– Вроде нет.

Повесила мне какую-то гайку на грудь.

– Ты чего?!

– Биополе смотрю.

– Ну ты даешь.

Убрала гайку.

– Нет у тебя ничего.

– Нет, так нет, я не против.

«Сатан бе Москва»7 сделали добротно, визуально эффектно, и музыка ничего, и даже пели прилично, но смотреть было неинтересно. Иллюстрация. Потом в кафешке у театра выпили по стаканчику сухого красного, день рождения как ни как. Подарила 21-ый концерт Моцарта.

7.3. Звонил Мише в Москву. Голос бодрый. Принялся, как всегда, анализировать мои «сердечные дела».

– Мне кажется это у тебя на фоне того, что ты все время думаешь о том, как бы успеть, пока не умер, что-то такое сделать, чтобы остаться. Учти, это многих погубило.

– Тщеславие приводит к тахикардии. По-моему, это открытие в медицине.

– Может, есть и другие причины… Ну что, моложе мы не становимся, надо заставлять себя отказываться от некоторых вещей. Я себя приучаю отказываться от многого, ну, конечно, это из-за болезни, просто ради выживания…

– Понимаешь, в том-то и дело, что когда ты добровольно отказываешься от чего-то, то как бы признаешь, что стареешь, это добровольный уход, я так не хочу. Одно дело, когда вынужден отказаться, а другое дело добровольно…

– Да, понимаю…

8.3. Кардиолог не утешил. Видимо, ишемия. Назначил серию проверок.

Звонил Вадиму в Москву. Пусть поздравит меня за мой счет. Он разошелся с Наташей. «Тяжело, конечно, когда распадается союз двух поэтов… Нашла какого-то полковника ФСБ, нашего возраста… нет, она молодец, с четырьмя детьми, да…»

9.3

Утром в поликлинике нацепили «хольтер», монитор на сутки. Потом встретились с Л и поехали в Яффо – не до секса. Прогулялись, посидели «У Дани». Выпили, поржали. Обзывала Р старухой Изергиль. Сегодня ночью улетает.