Нормандская лазурь - стр. 4
– Голова профессора Доуэля, – прокомментировала Ольга. – Ты меня заспиртуешь и выставишь в Лувре? Или там подобную гадость не выставляют?
– Мне твоя голова нужна, потому что ты будешь штурманом, – торжественно объявил Женька. – Ну, Оль, выручай. У меня топографический кретинизм, и меня Никита убьет, если мы вдруг вместо Нормандии окажемся где-то под Лионом.
– Так, – сказала Ольга и бросила карандаш, – а Малиновский-то тут при чем?
– Он все это затевает. Ты же знаешь, как он любит свои танки и самолетики.
Ольга знала.
Когда они все подружились в школе (такую банду было еще поискать, и с виду тихий и щуплый Женька Ильясов считался чуть ли не самым отпетым хулиганом), уже тогда Никита увлекался историей Второй мировой войны. Его отец, преподаватель истории в МГУ, поощрял увлечения сына, и какое-то время Ольга думала, что Никита тоже пойдет по учительской стезе. Однако случилось по-другому: сейчас Малиновский «руководил проектами», что бы это ни означало, в большой компьютерной фирме, а историю оставил для души. Но сколько Ольга его знала, столько он носился с книжками, на обложках которых имелись либо танки, либо колючая проволока, либо героические солдаты в касках, либо щуплые пионеры, – и сыпал малопонятными подробностями. А в начале июня у Никиты выдался отпуск, и Малиновского потянуло на места боевой славы, причем не родные, российские, коих хоть отбавляй, а на иностранные. В частности, его целью стало посещение цепочки нормандских пляжей, где 6 июня 1944 года высадился знаменитый десант.
– Я с ним поеду, – объяснял Женька, – я в Нормандии еще не бывал, и Ник лучше меня водит.
– Мальчики, а зачем вам я? – поинтересовалась Ольга. – И ехали бы вдвоем – пить коньяк, кадрить девушек...
– Так я объясняю, – потерял терпение Женька, – нам нужен штурман! Я в этом деле дуб, указатели вижу уже после того, как мы от них отъехали, и вообще... Я Нику сказал – давай Шульц позовем! – и он говорит: «Как я сам не додумался?» Оль, тебе что, отпуск не дадут?
Ольга молчала: отпуск давали без проблем, так как она была лучшим переводчиком в конторе и половину недели вообще работала на дому. Но имелась масса других причин, по которым следовало бы отказаться.
– Или вы с Никитой совсем не общаетесь? – спросил Женька. – Он вроде говорил, что тебе звонит...
– Он звонит, – сказала Ольга. – Хорошо, Жень... я подумаю.
– Только недолго, ладно? Малиновский где-то билеты может достать по дешевке, в «Аэрофлоте», что ли, у него знакомые... Тянуть не следует.
– Ой, Женя, не дави на меня.
– Ой, Оля, – ответил он ей в тон, – мир без границ для тебя, а ты ломаешься. – И положил трубку.
Он был прав, и в глубине души Ольга сразу знала, что согласится. Но поломаться для виду следовало – какая женщина не любит, чтобы ее уговаривали?!
Старые друзья уговаривать не стали. Старые друзья назначили встречу, усадили Ольгу за столик, налили ей шампанского и сказали:
– Ты едешь.
Она и поехала.
Сейчас, дожевывая кусок мягкого хлеба, на вкус сильно отличающегося от того, что продают в московских супермаркетах и даже в святых местах вроде ларечков на углу, Ольга понимала: решение она приняла правильное. Вот она едет, и ничего страшного не случилось. Ничего из того, что она себе нафантазировала. Нет ни напряжения, которого она опасалась, ни скрытой враждебности, ни ненужных воспоминаний, ни неловкости; а есть – легкий разговор, впереди – Руан со своим знаменитым собором, гладкое шоссе, ромашки и маки на обочинах и теплое июньское солнышко.