Нормандская лазурь - стр. 11

– Ты чего?

– Страшно, – созналась Ольга.

– Конечно, страшно, – спокойно согласился Ник. – Это же война.

– И тебе страшно?

– И мне.

– Ты поэтому сюда приехал?

– Я приехал сюда потому, что забывать не следует. – Он указал на деревянную табличку, украшенную грубо нарисованным черепом со скрещенными костями и надписью «Minen». – Этих гадов передавили. Но не факт, что не найдутся еще такие.

– Не накаркай, – буркнула Ольга и убрала руки за спину. Почему-то вспомнился утренний эпизод в Довиле и тип, пытавшийся украсть сумочку. Хотя масштабы, конечно, несопоставимы.

Никита пожал плечами и двинулся к следующему экспонату.

Часа через три, несмотря на потрясение темой и действительно превосходную экспозицию музея, Ольга почувствовала, что внимание притупляется. Ну в самом деле, предел для осмотра – около четырех часов, после непременно следует передохнуть. Никита же, казалось, не ведал усталости и готов был вчитываться в таблички и разглядывать экспонаты еще по меньшей мере дня три. Ольга переглянулась с Женькой, который последний час уже не фотографировал втихаря, а просто бродил, и позвала:

– Ник! Ты есть не хочешь?

– Нет.

– А мы хотим.

– Молодцы.

Малиновский стоял, согнувшись вопросительным знаком, над очередной запрятанной под стекло записной книжкой и отвечал, кажется, автоматически.

– Никит, сколько ты тут еще намерен пробыть?

Он наконец оторвался от созерцания экспоната и выпрямился.

– Я же сказал – пока музей не закроется.

– Если честно, мы с Женькой уже одурели, – храбро сказала Ольга. – Я уважаю твою любовь к истории, но ты не обидишься, если мы тебя подождем где-нибудь снаружи?

– Да чего вы паритесь? – удивился Никита. – Берите машину и езжайте в Кан, а за мной возвращайтесь к семи.

– Ты серьезно?

– Конечно. Зачем я буду вас заставлять? – Он вытащил из кармана ключи и протянул Женьке. – В семь на парковке.

Когда они выходили из музея, Ольга сказала задумчиво:

– Жень, ты был прав. Люди меняются. Раньше он нас ни за что бы не отпустил, да еще и обиделся бы, что мы не желаем гулять с ним дальше.

– А я тебе что говорил? Это самое и говорил. – Женя забросил рюкзак в багажник и обошел машину, чтобы сесть за руль. – Уф! Благородство нашего товарища не знает границ. Я бы чего-нибудь пожрал, а ты?

– А где куртуазность? Мы во Франции.

– Мадемуазель, – хмыкнул Женька, – не соблаговолите ли вы отобедать со мною?

– Соблаговолю. Давай рули вон туда. И не гони, тут ограничение скорости.

– О, господи, я теряю голову в этом хаосе преступлений! Я предчувствую, что, если так будет продолжаться, – промолвила госпожа Буонасье, поднося ладони ко лбу, – я сойду с ума!

– А знаешь, это моя первая автомобильная поездка за границей, – задумчиво сказала Ольга, когда они с Женей уже шагали по улице Кана. – До сих пор только по России рулили.

– Ты же вроде ездила в Италию, – заметил Ильясов.

– С Машкой, ага. Но мы машину не брали, все на автобусах и поездах. А если я в Германию еду, то по делам. Ну, и надо, чтоб водитель был.

– Получила бы ты, Оля, права, – рассеянно произнес Женька, прицеливаясь объективом-«телевиком» в очередную симпатичную башенку. – И проблема бы отпала.

– Ага, рулить и не пить? – возмутилась Ольга.

– А ты у нас, значит, алкоголичка? С утра пьешь?

– С утра не с утра, – сказала Ольга, высматривая что-то в конце улицы, – а днем начну. Женька, пошли во-он туда. По указателям.