Нона из Девятого дома - стр. 26

– Нет, – мягко сказал Паламед. – Она невосприимчива к синему свету, и он не причинит ей вреда. У нее правильный тип тела, которое могло бы пострадать, но у нее не та душа. Она создана, чтобы быть к нему невосприимчивой.

– А у меня неправильное тело или неправильная душа?

Это был единственный вопрос, с ответом на который Паламед колебался.

– Мы не знаем. Когда ты появилась, мы боялись, что синий свет на тебя подействует, но ты в порядке. Это может означать, что ты как Пирра и что ты неуязвима, потому что твоя душа защищает твое тело. Но… Есть много факторов, Нона.

– Вот почему… я не нужна Крови Эдема?

– Нужна, – сказал Паламед, – очень нужна. Тебя напугал наш с Пиррой разговор этим утром?

– Не совсем. Я имею в виду, я знаю, что дела идут все хуже, – сказала она, желая показаться искушенной. – Я знаю, что я не починилась и у нас осталось на это всего несколько месяцев, кто знает, что произойдет тем временем. Но я не боюсь Ценой страданий. Мне нравится Ценой страданий.

Паламед изогнул бровь Кэм. Это значило, что он изумлен.

– Только потому, что командир однажды подарила тебе конфетку?

– Дело не только в этом.

Дело было в том числе в этом. Когда-то в самом начале Ценой страданий угостила ее сладким, когда у Ноны был тяжелый день, и сказала: «Продолжай выполнять задание, Нона». Конфета оказалась слишком сладкой, ее пришлось выплюнуть и сразу извиниться, потому что это слишком, но ей понравилось, как прозвучало про задание. Она сразу почувствовала, что ей есть зачем жить.

– В другое время и при других обстоятельствах мне бы тоже понравилась Ценой страданий, – признался Паламед. – Да мне бы все Ктесифонское крыло понравилось. Но сейчас… ладно, прибери кости, на сегодня хватит.

Они начали вместе собирать кости и складывать их под ложное дно большой коробки, в которой хранилась консервированная фасоль.

– Иногда… – Она вдруг заговорила очень задумчиво для себя. – Мне не нравится, когда ты это делаешь… некромантию…

– Ты только что произнесла это слово сама.

– …но это приятно. Смешанное чувство. Такое ощущение, что, когда ты это делаешь, мне становится грустно. Не оттого, что ты это сделал, а оттого, что ты такое умеешь. Я что-то не то сказала? – торопливо добавила Нона, увидев лицо Паламеда.

– Нет, – мягко сказал он почти сразу, – я просто пока не понял. Ничего. Мне нужно еще очень долго учиться понимать.

Затем на его лице появилось выражение, которое означало, что он задумал что-то сделать. Оно отличало его лицо от лица Камиллы: лицо Камиллы принимало такое выражение, когда она была чем-то занята и когда об этом думала – именно это и делало ее поведение настолько неожиданным. Но Паламед не успел сделать то, что собирался: в кармане звякнул таймер.

– Время вышло, – сказал он. – Передай это от меня Кэм, ладно?

Как и всегда, он развел пальцы Ноны и тихо поцеловал второй палец на правой руке.

Нону всегда гораздо больше интересовало происходящее с губами и руками, чем с костями и мечом. На уроках обращения с костями и мечом ей казалось, что ей читают скучную газетную статью или какую-нибудь книгу из тех, что Пирра порой покупала с кузова грузовика, две по цене одной. При попытке почитать ей это она засыпала через пару минут. Но у нее хорошо получалось это, что бы это ни было; она не знала, как это называется: ей никто не сказал, а сама она не могла подобрать слово. Когда Паламед впервые попросил ее об этом, довольно давно, и когда она впервые поднесла руку Камиллы ко рту и сделала то же самое, что сделал Паламед, так же сложив губы – это же умение помогало ей понимать языки – и так же коснувшись ее руки, Камилла посмотрела на нее, а потом час сидела в ванне в темноте, даже не налив в ванну воды.