Ночной шум - стр. 2
Подростки и художник окружили стол и преданно воззрились на Оченёва. Отчего Роман впервые задумался о собственных детях. Эту мысль он выразил опосредованно, обратившись к Зябликову.
– Тарас, а не жениться ли мне?
Тот ответил согласными на всё глазами.
– Да поздно уж…
– Что ты! – засуетился Зябликов. – Только свистни! У нас столько непочатых щупкинок бродят по улицам…
– А что сам?
– Пусть молодые женятся. Они боятся умереть в одиночку.
– Я тоже боюсь? – усомнился Оченёв.
– У тебя другое. Ты сообразил, что всё равно умрёшь в одиночку и потому не женился.
– А немолодой и женатый почему не разводится по этой логике?
– Он понял, что его надули, но трусит одиночества.
– Самое интересное, что оба завидуют друг другу! – почему-то решил Роман.
– Где хорошо – там нас нет. Ваше здоровье, товарищ писатель!
– И вам не кашлять, господин дворник!
Вокруг поскучнели от непрошенных в холостяцкой среде семейных разговоров. Когда Зябликов пьянел, то лез в такие дебри психологии, что Фрейд рядом засыпал.
– А кто-то испытал всё, и – недоволен, – добил всех Тарас. -Потому что хочет любви. Земной и неземной, чтоб жить вечно, а умереть вдвоём, завидуя только себе, любимому!
Наступившему молчанию мог бы позавидовать Эйнштейн, когда впервые сообщил о теории относительности. Разрядил тишину сам философ. Он разрыдался.
Подростки с жалостью окружили Зябликова. Они любили его за безоглядную щедрость. Он так легко делился последним, что дух захватывало.
– Дядя Тарас не надо…
– Ну, хочешь, мы твоему зятю сожжём дверь или кирпич на голову?.. – предложил боевой шестнадцатилетка.
– Хороший ты парень, Зуб, добрый… – глотая слёзы, погладил заступника по голове Зябликов. – Не надо…
– Это ты добрый! – встрял приятель Зуба. – Он же тебя бомжом сделал. Хочешь, накромсаем ему по морде и по шкуре?
– Шарик, это моё дело, сам лопухнулся – сам расхлебаю!
– О чём вы? – навострил уши Оченёв.
Зуб и Шарик сразу замолчали, смущённо переглянувшись.
– Подлость порождает подлость, а доллар – доллар, – туманно объяснил Зябликов. – Моя честность уничтожает честность сестры… Потому я нищ, зато чист, как после бани!
Роман внимательно осмотрел на дворника с головы до ног. Этот безобидный человечек, похоже, был переполнен спасительными афоризмами. Быстрая торопливая речь, бритая голова, чтоб не запаршиветь, очень подвижная, суетливая походка, согнутая работой спина. Правда, глаза живые, блестят, как у преданной собаки. Хочет общения, любви женщин. Поговорить с любым горазд. И ничего за душой. Никому не нужен, кроме ДК, и никаких перспектив на семью. Из собственного дома выгнали. Такой не станет добиваться своего, не будет мстить.
Что за люди? Столько зла на них обрушивается, а они ничего не замечают. Тарас был всегда дружелюбен, а синие бездонные глаза всё прощали. Терпеливые русские ангелы! Единственное, что себе позволяют – пить без меры. У кого ж на вас рука поднимается? Почему вы так нехотя прогоняете всякую нечисть со своей земли?
Через полчаса все разошлись. Тяжело поднялись с места и Оченёв с Зябликовым.
Медленно спустились с мраморных ступенек, вышли на осеннюю улицу. Сторож взял метлу, откинул ногой к урне пластиковую бутылку и задумался во хмелю.
– Наказание свыше есть, но его можно устроить и здесь, – прямо посмотрел на него Роман. – Если хочешь, я твоему зятю прижму яйца дверью?!