Ночной секретарь миллиардера - стр. 44
– Держитесь.
Туманов убирает трубку, со смехом говорит:
– Убедился? Да не ссы, отпущу ее, – и, кажется, отключается и смотрит на меня.
Потому что за этим следует оценивающая пауза. Как жаль, что ничего не видно.
– Зацепила ты его, – задумчиво сообщает Туманов, уже без смеха. – Сильно зацепила.
Я дрожу, поджав ноги.
В этом я сильно сомневаюсь: когда женщина цепляет, у нее не спрашивают, сможет ли она еще посидеть в плену немного. Ее спасают любой ценой.
– Босс тебе сказал, что Романовым он стал только в двадцать, когда вышел из колонии? До этого у него была фамилия его отца-уголовника Головина. Пошел по его стопам.
– Что? – удивленно переспрашиваю я.
Романов и отец-уголовник? Я думала, у него богатые родители и минимум Гарвард за спиной.
– Он отсидел за кражу. Теперь тщательно это скрывает и боится, как бы что не всплыло. Ты ему передай, что я все знаю. Начнет хитрить, как он любит – все всплывет наружу. Поняла?
– Поняла, – сдавленно отвечаю я.
– Ну все, красотка, до встречи, – говорит он.
Я слышу шаги.
– Отпустите меня… – дрожащим голосом прошу я. – Вы же уже поговорили с Романовым…
Он не останавливается.
Даже шаг не замедлил, сволочь – значит, не сомневается в поступке.
– Когда выйду, мешок можешь снять, – разрешает он, ржет, словно анекдот услышал, и захлопывает дверь.
Он же должен был отпустить меня!
Срываю с головы мешок, и испуганно озираюсь.
Дверь запирают с другой стороны. Я медлю секунду и слышу удаляющиеся по коридору гулкие шаги.
– Стойте! – бросаюсь на дверь, но шаги стихают.
Где я оказалась?
Оглядываюсь. Это маленькая комната – буквально два на два метра, но с очень высоким потолком. Не меньше трех метров, если не больше. Я такие только в старых домах видела.
Запрокидываю голову.
По периметру потолка остатки старинной лепнины. В центре – лампа на длинном шнуре. Покрашенный коричневой краской пол ободран. Пахнет помойкой, старой макулатурой и тряпками. В углу полуторалитровая бутылка с водой и одеяло. Моей сумки нигде нет. На стенах старые обои, местами содранные и в дыры выглядывают газеты. Подхожу, чтобы прочесть: пятидесятые, шестидесятые… Бог мой, в этом месте сто лет никто не был!
В панике дергаю дверь – не поддается. Похоже заперто снаружи на навесной замок.
– Помогите! Кто-нибудь!
Тишина в ответ, только раздаются шорохи из-под пола. Только мышей мне не хватало. Набрасываю на плечи одеяло, потому что здесь холодно, как бывает только в домах с толстыми стенами. Кажется, еще и полуподвал, потому что окон я не вижу. Только под потолком небольшое, похожее на люк.
– Эй! – кричу я, в надежде, что услышат.
Через окно ничего не видно. Ни звезд, ни неба, и свежий воздух не проникает. Окна заколотили снаружи. Где я, черт возьми?
Долго прислушиваюсь и скоро прихожу к мысли, что меня, кажется, не охраняют. За дверью никто не стоит. Ни звука. Ни предупреждений не орать и сидеть тихо, ни угроз.
Просто заперли и ушли?
Еды не оставили.
Придут ли снова или меня бросили здесь на погибель в отместку Романову? Постепенно возвращается способность мыслить. Похитили меня прямо из клуба после сделки. Не нужно быть гениальной, чтобы понять, зачем Туманов это сделал – это наказание за сделку.
Попытка выбить дверь не удается, только нога начинает болеть, я возвращаюсь на старое место и сажусь в углу.