Ночной консьерж - стр. 39
Полковник сбросил пиджак в прихожей, сунул пиццу в микроволновку, скрутил пробку пивной бутылке и, упав в кресло, достал из портфеля сероватую пачку бумажных листов. Текст был напечатан крупным шрифтом. Гораздо крупнее, чем документы, с которыми полковник засиделся накануне в своем кабинете. Так что он начал читать, даже не надевая очки. Отчет капитана Романова по операции «Шейх», как и все сообщения этого офицера, был составлен педантично, дотошно, с подробностями, которые не всегда казались Казбекову обязательными, но вызывали уважение к обстоятельности автора. По мере того как взгляд полковника скользил по тексту, лицо его все больше напоминало гипсовый слепок, лишенный признаков жизни. Замерли ноздри, перестали колыхаться щеки, желваки остановились в выпуклом положении, словно такова была воля невидимого скульптора. Он даже не расслышал звонка, которым микроволновка просигнализировала, что пицца готова. Дочитав до конца, полковник бросил отчет на пол и остекленевшим взглядом уперся в телефон. Затем он отчетливо и громко произнес бранное слово, которое не слетало с его уст уже два десятка лет.
Полковник Казбеков не выносил двух вещей. Когда при нем ругаются матом и когда курят. Человеку, лишенному этих естественных проявлений, полковник мог простить многое, даже неуставное обращение, даже грубое нарушение субординации, даже неопрятный внешний вид. Романов знал о реакциях своего шефа, но ему за несколько лет службы под началом полковника даже в голову не приходило проверить, так ли это на самом деле.
Месяц назад, ровно в половину седьмого вечера двадцать второго апреля, он вошел в просторный, заполненный антикварной мебелью кабинет Казбекова на семнадцатом этаже «Сага Офис Билдинг», откуда открывался панорамный вид на близлежащие районы столицы, и отрапортовал:
– Капитан Романов по вашему приказанию прибыл.
– Садись, капитан, без церемоний. Ты с новостями? Есть что-то интересное по нашему делу?
Романов прошел к креслу, присел и сразу растекся в нем, заполнив все пространство. Капитан принадлежал к тем людям, которые распространяют вокруг себя атмосферу вальяжности, расслабленности и общей удовлетворенности жизнью. Невысокий, плотного телосложения, Романов покорял женщин узким аристократическим лицом, на котором выделялись широкие скулы и длинный острый нос. Но особенное внимание к себе приковывал взгляд Романова. Холодный и цепкий, он обладал гипнотическим воздействием и стальной твердостью. Историки описывают подобный взгляд у анархиста Нечаева и старца Григория Распутина. Даже Казбеков порой поеживался, глядя в эти белесые, по-рыбьи прозрачные глаза, почти лишенные ресниц.
Сам полковник производил на окружающих впечатление доброго дядюшки, решившего в праздники навестить многочисленную родню под Жмеринкой. Теплый взгляд глубоко посаженых карих глаз, круглое, по-азиатски щекастое лицо, стекавшее книзу складками, которых с годами становилось больше, отчего Казбеков напоминал милягу шарпея с дружелюбной мордочкой. Походкой и манерой жестикулировать полковник походил на человека кабинетного, привыкшего больше размышлять, нежели действовать. Но никто в Конторе не обманывался насчет истинного характера полковника Казбекова. Подчиненные знали, что в случае неудачи, в случае форс-мажора или, упаси боже, провала операции лучше им пострадать от рук противника, чем столкнуться с лютым неодобрением Казбекова. «Андропов» – так называли его подчиненные за глаза. Потому что звали Казбекова Юрий Владимирович.